2. – Время, как и пространство, - это слово, определяющее само себя; о нём можно составить более верное понятие, установив его отношение к бесконечному целому.
Время – это последовательность вещей; оно связано с вечностью так же, как вещи связаны с бесконечным пространством. Вообразим себя в начале нашего мира, в той примитивной эпохе, когда земля не колебалась ещё под влиянием божественного импульса; одним словом, в начале Бытия. Тогда время ещё не выходило из таинственной колыбели природы, и никто не мог сказать, в какой эпохе мы находимся, поскольку маятник вековых часов ещё не был тогда в движении.
Но, тише! Вот пробил первый удар изолированной земли на часах вечности, и планета уже движется в пространстве, - и отныне и был вечер, и было утро. Вне Земли, в пространстве, вечность остаётся неподвижной и молчаливой, хотя время идёт для многих миров. На Земле вечность сменилась временем, и в течение определённой продолжительности поколений люди будут отсчитывать минуты, годы и века.
Перенесёмся теперь к последнему дню этого мира, к тому часу, когда, согбенная под тяжестью своей ветхости, Земля будет стёрта из книги жизни, чтобы более не появляться в ней: тут останавливается смена событий, движение, которым измерялось время, прекращается, а с ним кончается и само время.
Вот простое изложение естественных событий, дающих начало времени, позволяющих ему продолжаться и, наконец, угасать; этого довольно, чтобы показать, что с той точки, на которую мы должны стать в наших исследованиях, время – всего лишь капля, падающая из тучи в море, падение которой отмерено.
Сколько миров в безграничном пространстве, столько и времён различных и несовместимых. Вне этих миров одна вечность заменяет эти эфемерные последовательности и мирно наполняет своим неподвижным светом всю необъятность небес. Необъятность беспредельная, вечность безграничная – таковы великие свойства природы Вселенной.
Взор наблюдателя, пронизывающий беспредельные пространства, ни в чём не встречая препятствий, и ум геолога, проникающий за пределы веков или спускающийся в глубины зияющей вечности, в которой оба некогда исчезнут, действуют совместно, оставаясь каждый на собственном пути, и сообща достигают двойного понятия бесконечности: пространства и времени.
Итак, сохраняя этот порядок идей, нам легко будет постичь, что время – это лишь отношение преходящих явлений и зависит исключительно от предметов измеримых; если, принимая земные века за единицу, мы будем нагромождать их тысячами на тысячи, составляя, таким образом, колоссальное количество, то число их составит лишь точку в вечности; также и миллионы километров, присоединённых к миллионам километров, не более, чем точка в пространстве.
Так, например, века не входят в эфирную жизнь души, и мы могли бы написать число, равняющееся длине земного экватора, и предположить, что мы прожили столько же веков, но душа наша не состарилась бы от этого ни на один день; прибавим к этому бесчисленному количеству веков ещё целую серию, цифровое изображение которой имело бы длину, равную расстоянию Земли от Солнца или даже большую, и, воображая себе, что мы прожили всё это непостижимое число лет, то, дойдя до конца, мы увидели бы, что вся масса веков, прошедших над нашими головами, как будто не существовала: перед нами всегда оставалась бы целая вечность.
Время – это всего лишь относительное измерение последовательности преходящих вещей; вечность нельзя измерить никакой мерой с точки зрения продолжительности: для неё всё в настоящем.
Если века веков меньше секунды в сравнении с вечностью, что значит продолжительность человеческой жизни!
