ГЛАВА III
Добро и зло.
Происхождение добра и зла. – Инстинкт и разум.
– Уничтожение живых существ друг другом. Источник добра и зла.
Источник добра и зла.
1. – Бог – это первопричина всего, и эта первопричина является высшей премудростью, добротой и справедливостью, всё, что исходит от Него, должно отличаться теми же свойствами, поскольку то, что бесконечно мудро, добро и справедливо, не может произвести ничего неразумного, дурного и несправедливого. Поэтому наблюдаемое нами зло должно происходить не от Него.
2. – Если бы зло было в полномочиях какого-то специфического существа, как бы его ни называли, Ариманом или Сатаной, то было бы одно из двух: или это существо было бы равным Богу и, следовательно, столь же могущественно и вечно, как Он, или оно было бы ниже Его.
В первом случае было бы два соперничающих могущества, без конца борющихся и стремящихся разрушить то, что сделано другим, и таким образом находящихся постоянно во взаимном противодействии. Но подобное предположение несовместимо с единством цели, которое проявляется во всём порядке мироздания.
Во втором случае это существо, будучи ниже Бога, было бы подчинено Ему; а поскольку, не будучи равным Богу, оно не могло бы быть вечным, то оно должно было бы иметь начало. Если же оно было создано, то, конечно, никем иным, как Богом, и, значит, Бог создал Духа зла, что было бы отрицанием бесконечной Его доброты. (См. Рай и Ад в толковании Спиритизма, гл. Х, О демонах).
3. – Однако, зло существует и имеет свою причину.
Поражающие человечество физические и нравственные боли всякого рода представляют собой две категории, которые важно уметь различать: боли, которых человек может избежать, и боли, которые не зависят от его воли. К числу последних надо отнести все стихийные бедствия.
Человек, способности которого ограничены, не может проникнуть или обхватить совокупность целей Творца; он судит о вещах с точки зрения своей личности и тех искусственных, условных интересов, которые себе создал, и которые не сочетаются с законами природы; вот почему он часто находит дурным и несправедливым то, что счёл бы справедливым и прекрасным, если бы понимал его причину, цель и конечный результат. Отыскивая причину и пользу всякого явления, он признает, что всё носит печать беспредельной мудрости, и преклонится перед этой мудростью даже в том, чего ещё не понимает.
4. – Человеку достался в удел разум, с помощью которого он может отвращать или, по крайней мере, значительно ослаблять последствия стихийных бедствий; чем больше знаний он обретает и продвигается в просвещении, тем менее опустошительными делаются эти бедствия; с предусмотрительной и мудрой общественной организацией он будет в состоянии даже парализовать, если не совсем избежать их. Ради этих бедствий, приносящих известную пользу в общем порядке природы, и ради будущего, но поражающих в настоящем, Бог и дал человеку способности, позволяющие ему бороться с ними.
Таким образом, человек очищает нездоровые местности, устраняет вредные миазмы, удобряет бесплодные земли и предохраняет их от наводнений; он строит себе здоровые жилища, способные противостоять ветрам, таким необходимым для очищения атмосферы, и учится защищаться от непогоды; наконец, он мало-помалу, в силу необходимости, создаёт науки, с помощью которых улучшаются условия существования на земле, и увеличивается сумма общего благосостояния.
5. – Человек должен прогрессировать, и поэтому страдания, которым он подвергается, служат стимулом для упражнения его разума, всех его способностей, как физических, так и духовных, и побуждают его к изысканию средств, чтобы избежать этих страданий. Если бы ему нечего было бояться, то ничто и не побуждало бы его стремиться к лучшему, и разум его заглох бы в бездействии. Он не стал бы ни изобретать, ни открывать ничего нового. Страдание - это игла, толкающая человека вперёд на пути прогресса.
6. – Но самые многочисленные страдания – это те, которые человек создаёт себе своими собственными пороками, происходящими от его гордыни, эгоизма, честолюбия, алчности и всякого рода излишеств: в этом причина войн и порождаемых ими бедствий, раздоров, несправедливостей, притеснений слабого более сильным, и, наконец, в этом причина большинства болезней.
Бог установил законы, полные мудрости, имеющие своей целью лишь добро; человек находит в себе всё, что нужно, чтобы им следовать; путь указывается ему его совестью; божественные законы эти высечены в его сердце; к тому же, Бог постоянно напоминает ему о них через Своих пророков и мессий, через всех воплощённых Духов, получивших миссию просвещать его, наставлять и совершенствовать, а в последнее время и через всех бесплотных Духов, проявляющихся со всех сторон. Если бы человек строго придерживался этих Божественных законов, то, без сомнения, избежал бы самых острых страданий и жил бы счастливо на земле. А если он этого не делает, то лишь в силу своей свободной воли, и испытывает на себе последствия своих поступков. (См. Евангелие в толковании Спиритизма, гл. V, № 4, 5, 6 и последующие.)
7. – Но Бог, полный доброты, положил лекарство рядом с болезнью, т.е. Он даже из зла извлекает добро. Приходит момент, когда избыток нравственного зла становится невыносимым и доводит человека до потребности изменить свой путь; наученный опытом, он ищет исцеления в добре, и когда вступает на лучшую дорогу, то делает это по собственной воле, потому что сам осознал неудобства другого пути. Необходимость заставляет его совершенствоваться нравственно, чтобы быть более счастливым, как та же необходимость заставила его совершенствовать условия своего материального существования. (№ 5.)
8. – Можно сказать, что зло – это отсутствие добра, как холод – отсутствие теплоты. Зло не составляет какого-нибудь определённого свойства, так же как холод не является специальным флюидом: одно является отрицанием другого. Там, где нет добра, необходимо существует зло; не делать зла есть уже начало добра. Бог хочет только добра; зло же исходит только от человека. Если бы в творении было существо, предназначенное для зла, то никто не мог бы избежать его; но человек, имеющий причину зла в САМОМ СЕБЕ и в то же время обладающий свободой воли и руководящийся божественными законами, избежит зла, когда захочет.
Возьмём для сравнения самый обыкновенный пример. Земледельцу известно, что в конце его поля находится опасное место, в котором проходящий может пострадать или даже погибнуть. Что же он делает для предупреждения несчастных случаев? Он помещает в соседстве с опасным местом объявление, гласящее о возможной опасности и запрещающее идти дальше. Таков и закон: он мудр и предупредителен. Если, несмотря на это, неосторожный человек пройдёт дальше, и с ним случится несчастье, то он не может пенять ни на кого, кроме самого себя.
То же бывает и со всяким злом: человек мог бы избежать его, если бы соблюдал божественные законы. Например, Бог установил границы удовлетворению человеческих потребностей: они определяются пресыщением; и если человек переступает эту границу, то делает это по доброй воле. И тогда болезни, немощи, даже смерть, которые могут стать следствием всего этого, являются плодом его непредусмотрительности, а не Божьей.
9. – Но нам скажут, что если зло – это результат несовершенств человека, а человек создан Богом, то окажется, что Бог создал, если не зло, то, по крайней мере, причину зла: если бы Он создал человека совершенным, то и зла бы не существовало.
Если бы человек был создан совершенным, то неизбежно тянулся бы к добру; но, в силу своей свободной воли, он не обязан стремиться ни к добру, ни к злу. Бог хотел, чтобы он был подчинён закону прогресса, и этот прогресс было заслугой его собственного труда, подобно тому, как он ответственен за зло, как факт его воли. Значит, вопрос в том, в чём источник склонности человека к злу*.
* Ошибка состоит в предположении, что душа вышла совершенной из рук Создателя, тогда как Он, напротив, хотел, чтобы совершенство было результатом постепенного очищения Духа и его собственного труда. Бог хотел, чтобы душа, в силу свободы воли, могла выбирать между добром и злом и достигала своих конечных целей активной жизнью и сопротивлением злу. Если бы Он создал душу совершенной и приобщил её, по выходе из Своих рук, к вечному блаженству, то она была бы сотворена не по образу Его, а была бы подобна Ему. (Боннами, судья-воспитатель: Смысл Спиритизма, гл. VI.)
10. – Если изучать все страсти и даже все пороки, то видишь, что все они берут начало в инстинкте самосохранения. Этот инстинкт во всей силе своей встречается у животных и у первобытных существ, близких к животному состоянию. Там он царит безраздельно, потому что не встречает у них противовеса в нравственном чувстве: эти существа не родились ещё для умственной жизни. Но инстинкт ослабевает по мере того, как развивается разум, господствующий над материей.
Назначение Духа – это жизнь духовная; но на первых ступенях своей телесной жизни он имеет только материальные потребности; чтобы удовлетворять их необходимо действие страстей, служащих средством для сохранения рода и индивидуума, говоря материально. По выходе из этого периода у него являются другие потребности, сначала наполовину материальные и наполовину нравственные, а потом исключительно нравственные. Тогда Дух господствует над материей; и если он стряхивает её иго, то продвигается по своему пути Провидения и приближается к конечной своей цели. Но если, напротив, он допускает преобладание материи и подчиняется ей, то останавливается и уподобляется животному. В этом состоянии то, что было когда-то добром, потому что было потребностью его природы, превращается в зло, не только потому, что это уже не необходимость, но и потому, что вредит одухотворению существа. Так, многое, бывшее достоинством для ребёнка, является недостатком для взрослого человека: зло относительно, и ответственность пропорциональна степени развития.
Поэтому все страсти имеют свою предопределённую пользу; иначе получилось бы, будто Бог создал нечто бесполезное и даже вредное. Зло же заключается в злоупотреблении, а злоупотребляет человек в силу свободы своей воли. Позднее, когда он просвещённый своим собственным интересом, он будет свободно выбирать между добром и злом.
Инстинкт и разум.
11. – Какая разница между инстинктом и разумом? Где кончается один и начинается другой? Не является ли инстинкт элементарным разумом, или это особая способность, свойственная исключительно материи?
Инстинкт – это тайная сила, толкающая органические существа к невольным спонтанным действиям ради своего сохранения. В инстинктивных действиях нет ни размышления, ни соображения, ни преднамеренности. Так растение ищет воздуха, обращается к свету и направляет корни к влаге и кормилице-земле; цветок попеременно закрывается и открывается, судя по необходимости; вьющиеся растения обвиваются вокруг своей подпорки и цепляются за неё своими усиками. Инстинкт предупреждает животных о том, что им полезно или вредно, и направляет их согласно временам года в благоприятные местности. Так же инстинктивно строят они без предварительного обучения и с большим или меньшим искусством, в зависимости от пород, мягкое ложе и верное убежище для своего потомства и сооружают западни для ловли добычи, которой они питаются; они с ловкостью владеют наступательными и оборонительными орудиями, которыми снабжены; полы их сближаются, матери высиживают своих питомцев, а те последние ищут сосцы своей матери. У человека же инстинкт господствует исключительно в начале жизни. По его побуждению ребёнок производит первые свои движения, схватывает пищу, кричит для выражения своих потребностей, подражает звуку голоса и пытается ходить и говорить. Даже у взрослого некоторые действия инстинктивны, как, например, внезапные движения для предупреждения опасности, избежания гибели или удержания равновесия; таковы и моргание век для уменьшения света или машинальное открывание рта для дыхания и т.д.
12. – Разум выражается действиями сознательными, обдуманными, смешанными, сообразно с обстоятельствами. Это свойство, несомненно, принадлежит исключительно душе.
Всякий машинальный акт инстинктивен; тот же, который указывает на размышление, соображение или преднамеренность - разумен: один свободен, а другой нет.
Инстинкт – это верный, никогда не обманывающий руководитель; разум же, по одному тому, что свободен, бывает иногда подвержен заблуждению.
Если инстинктивный акт не имеет характера разумного действия, он всё же обнаруживает разумную, в основном предусмотрительную причину. И если предположить, что инстинкт происходит из материи, то надо признать материю разумной и даже более разумной и наверняка более предусмотрительной, чем душа, потому что инстинкт не ошибается, а разум ошибается.
Если смотреть на инстинкт, как на элементарный разум, то, как объяснить, что в некоторых случаях он выше сознательного разума и что он даёт возможность таких поступков, которые невыполнимы под влиянием рассудка?
Если инстинкт является свойством специального духовного принципа, то чем становится принцип? Поскольку инстинкт стирается, то и принцип уничтожается? А если животные одарены только инстинктом, то их будущность безвыходно, и страдания их остаются без всякого вознаграждения. Это не сочеталось бы ни с добротой, ни со справедливостью Божьей. (Гл. II, № 19).
13. – Согласно другой системы, инстинкт и разум имеют общий принцип; достигнув известной степени развития, этот принцип, имевший вначале только свойства инстинкта, претерпевает изменение, придающее ему признаки свободного разума.
Если бы это было так, то разумный человек, лишившийся рассудка и снова управляемый одним инстинктом, возвратился бы вновь в первобытное состояние; и если он снова обретает рассудок, то инстинкт вновь превращался бы в разум, и так при каждом припадке, что недопустимо.
Впрочем, разум и инстинкт проявляются иногда одновременно в одном и том же действии. Например, во время ходьбы движение ног инстинктивно, и человек машинально, не думая об этом, ставит одну ногу перед другой; но если он хочет ускорить или замедлить шаг, поднять ногу или посторониться, чтобы избежать препятствия, то он проявляет расчёт, соображение; он действует с сознательной целью. Невольный импульс движения является актом инстинктивным, а рассчитанное направление движения – актом разумным. Инстинкт побуждает хищное животное питаться мясом; но предосторожности, которые оно принимает и изменяет, сообразно обстоятельствам, чтобы овладеть своей добычей, его предвидение возможных случайностей составляют разумные действия.
14. – Другая гипотеза, вполне согласующаяся с идеей о единстве принципа, вытекает из существенно предусмотрительного характера инстинкта и согласуется с тем, чему учит нас спиритизм, касаясь отношений духовного мира с телесным.
Теперь известно, что бесплотные Духи имеют миссию следить за воплощёнными, которым они служат покровителями и руководителями; они окружают их своим флюидным током, и под влиянием этого тока человек часто действует бессознательно.
Известно также, что инстинкт, производящий бессознательные действия, преобладает у детей и вообще у существ, рассудок которых слаб. Согласно с этой гипотезой, инстинкт не составляет свойства ни Духа, ни материи, и не принадлежит собственно живому существу, но он является результатом непосредственного действия невидимых покровителей, которые пополняют несовершенство разума этого существа и сами вызывают бессознательные действия, необходимые для его сохранения. Это подобно помочам, которыми поддерживают дитя, не умеющее ходить. Как помочи постепенно перестают употреблять, по мере того, как дитя учится ходить, так и духи-покровители предоставляют своих питомцев самим себе по мере того, как те учатся руководствоваться собственным разумом.
Итак, инстинкт, далекий от того, чтобы быть продуктом элементарного и несовершенного разума, явился бы проявлением постороннего разума во всей полноте своей силы; это разум- покровитель, пополняющий недостаточность более юного разума, побуждая его бессознательно делать для своей пользы то, что он неспособен исполнить сам по себе; иногда он помогает Духу, хоть и зрелому, но временно в затруднении пользования своими способностями, как это бывает в детстве или в случаях идиотизма и психического расстройства.
Выражение, что есть Бог для детей, сумасшедших и пьяниц, вошло в поговорку; это более верно, чем думают. Этот Бог – ни кто иной, как Дух-покровитель, бодрствующий над существом, неспособным руководствоваться собственным рассудком.
15. – Можно идти и дальше в развитии этих идей. Эта теория, как она ни рациональна, всё же не решает всех трудностей вопроса.
Если наблюдать явления инстинкта, то прежде всего замечаешь единство целей и верность результатов, исчезающих, как только инстинкт заменяется свободным разумом; к тому же, в постоянстве и совершенстве приспособления инстинктивных способностей к потребностям каждого вида заметна глубочайшая мудрость. Такое единство целей не могло бы существовать без единства мысли, а единство мысли несовместимо с разнообразием индивидуальных способностей; только это единство может создать ту поразительную по совершенству гармонию, которая проводится с начала времени и во всех широтах с математической точностью и правильностью, никогда себе не изменяющей. Однообразие в результате инстинктивных способностей – это характерный факт, обязательно доказывающий единство причины; если бы эта причина была присуща каждой отдельной индивидуальности, то было бы столько разнообразных инстинктов, сколько особей, начиная от растения и кончая человеком. Общее однообразное и постоянное явление должно иметь общую, однообразную и постоянную причину; явление же, обнаруживающее мудрость и предусмотрительность, должно иметь мудрую и предусмотрительную причину. А причина мудрая и предусмотрительная необходимо должна быть разумной и не может быть исключительно материальной.
Не находя в воплощённых или бесплотных созданиях способностей, нужных для достижения подобных результатов, надо подняться выше, т.е. к самому Творцу. Если припомнить объяснение (Гл. II, № 86) о том, как действует божественное Провидение, можно представить себе все существа проникнутыми бесконечно мудрым божественным флюидом, и тогда будут понятны предусмотрительные мудрость и единство целей, проявляющиеся во всех инстинктивных движениях на благо каждого существа. И эта предусмотрительность тем более деятельна, чем меньше средств находит личность в себе и в своём разуме; вот почему она является более высокой и более абсолютной у животных и низших существ, чем у человека.
По этой теории понятно, почему инстинкт представляет всегда правильным. Материнское чувство, наиболее благородное из всех, которое материализм старается понизить до уровня механических сил притяжения, действующих в природе, возвышается им и облагораживается. Ради его целей оно и не могло быть предоставлено капризным случайностям рассудка и свободной воли. Через орган матери Бог сам бдит над Своими рождающимися созданиями.
16. – Эта теория нисколько не уничтожает роли Духовпокровителей, содействие которых является фактом, обретённым и доказанным опытом; но нужно заметить, что действие последних индивидуально, изменяется согласно личным свойствам покровителя и питомца и никогда не отличается единообразием и общностью инстинкта. В премудрости своей Бог сам ведёт слепых, а заботу о руководстве ясновидящих предоставляет свободным умам, чтобы за каждым оставить ответственность за свои поступки. Миссия Духов-покровителей – это обязанность, которую они приняли на себя добровольно, и которая служит им средством к возвышению, в зависимости от того, как они её исполняют.
17. – Все эти способы рассмотрения инстинкта, конечно, гипотетичны, и ни один из них не носит характера достаточной достоверности, чтобы быть предложенным как окончательное решение. Этот вопрос разрешится со временем, когда будут собраны наблюдения, пока ещё не достаточные; а до тех пор надо ограничиться рассмотрением различных мнений и обсуждением их с логической точки зрения, терпеливо ожидая, пока появится свет. Решением, наиболее близким к истине, непременно окажется то, которое лучше других будет согласовываться со свойствами Божьими, т.е. с Верховной Добротой и Высшей Справедливостью. (Гл. II, № 19.)
18. – Инстинкт, как руководитель, и страсти, как двигательные пружины душ в первый период их развития иногда сливаются в своих действиях. Но между этими двумя принципами есть различия, которые важно рассмотреть.
Инстинкт – это всегда верный и добрый руководитель; в известное время он может сделаться бесполезным, но никогда не вредным; он ослабевает, когда разум получает перевес.
Страсти в первые периоды жизни души имеют с инстинктом ту общую черту, что возбуждаются одинаково бессознательной силой. Они рождаются от потребностей тела и зависят от организма более, чем инстинкт от организма. Особенно отличает их от инстинкта то, что они индивидуальны и не производят подобно инстинкту общих, однообразных явлений; напротив, они меняются в интенсивности и в характере своём, смотря по особи. Они полезны, как стимул, до появления нравственного чувства, которое превращает пассивное существо в разумное; с этого момента они становятся не только бесполезны, но и вредны развитию Духа, препятствуя его освобождению от материальности; они ослабевают по мере развития разума.
19. – Человек, постоянно побуждаемый в своих действиях одним только инстинктом, может, пожалуй, быть и очень добрым, но ум его будет дремать; он уподобится ребёнку, не покидающему помочей и не умеющему владеть своими членами. А тот, кто не обуздывает своих страстей, может быть очень умён, но в то же время очень зол. Инстинкт уничтожается сам, а страсти укрощаются только усилием воли.
Уничтожение живых существ друг другом.
20. – Взаимное уничтожение живых существ является одним из законов природы, который на первый взгляд кажется наименее согласным с Божьей добротой. Тогда задаются вопросом, почему Бог поставил их в необходимость уничтожать друг друга, чтобы питаться одним за счёт других.
Тому, кто видит только материю и одну настоящую жизнь, это, конечно, покажется несовершенством в божественном творении. Это потому, что обычно люди судят о совершенстве Божьем со своей точки зрения и ставят собственное суждение мерилом Его премудрости; им кажется, что Бог не мог бы сделать лучше, чем они сами. Их ограниченность не позволяет им судить о всеобщности, и они не понимают, что действительное благо может произойти из кажущегося зла. Единственно знание духовного начала в истинной его сущности и великого закона единства может дать человеку ключ к этой тайне и указать ему премудрость Провидения и гармонию именно в том, в чём он видел одну только аномалию и противоречие.
21. – Истинная жизнь животного так же, как и человека, находится не в телесной оболочке и не в одежде: она заключается в разумном начале, предсуществующем телу и переживающем его. Этот принцип нуждается в теле для того, чтобы развиваться посредством работы, которую оно должно производить над грубой материей; тело изнашивается в этой работе, но Дух не теряет сил; напротив, он с каждым разом выходит из него более сильным, ясным и способным. Что же значит для него более или менее часто менять оболочку? Он останется всё тем же Духом; это совершенно так, как было бы с человеком, по сто раз в год меняющим свою одежду и остающимся при том всё тем же человеком.
Показывая человеку постоянное уничтожение, Бог учит его, какую ничтожную цену он должен придавать телесной оболочке, и возбуждает в нём мысль о духовной жизни, заставляя его желать последней, как вознаграждения.
Но, скажут нам, разве Бог не мог достичь того же другими средствами, не принуждая живых существ к взаимному уничтожению? Если всё мудро в Его творении, то мы должны предположить, что и в этом случае Его мудрость не изменяет себе; если же мы этого не понимаем, то должны пенять лишь на свой собственный недостаточный прогресс. Однако мы можем попробовать поискать объяснения, приняв в виде компаса следующее правило: Бог должен быть безгранично справедлив и мудр; поэтому будем во всём искать Его правосудия и мудрости и преклонимся перед тем, что превосходит наше разумение.
22. – Первая польза, вытекающая из уничтожения, чисто материальная, такова: органические тела поддерживаются только посредством органических веществ, потому что одни эти вещества заключают в себе питательные материалы, необходимые для их преобразования. Тела, служащие орудиями духовного начала, должны непрерывно быть возобновляемы, и Провидение заставляет их служить взаимной поддержкой. Потому они и питаются друг другом, т.е. тела их питаются телами, но души не уничтожаются и не повреждаются, а теряют лишь свою оболочку*.
* См. Спиритический Журнал за август 1864 года, стр. 241, Уничтожение рас.
23. – Но существуют и нравственные соображения более высокого порядка.
Борьба нужна для развития Духа; в ней упражняются его способности. Тот, кто ради своего пропитания вынужден нападать, и тот, кто защищается для сохранения жизни, состязаются в хитрости и сообразительности и тем самым развивают свои умственные силы. Один из двух погибает; но что, собственно, сильнейший и более ловкий отнял у слабейшего? Его телесную оболочку, и ничего больше; Дух же, не погибший в борьбе, со временем приобретёт новую.
24. – В творениях низшего порядка, не имеющих ещё нравственного чувства, и у которых инстинкт не заменён разумом, борьба не может иметь другой побудительной причины, кроме удовлетворения материальных потребностей.
Одна же из самых настоятельных потребностей – потребность пропитания; следовательно, они борются исключительно для того, чтобы жить, т.е. для того, чтобы получить или защитить добычу; более же высокие стимулы ещё недоступны для них. В этом первоначальном периоде и вырабатывается душа и делает первые попытки жить.
И у человека бывает переходный период, во время которого он едва отличается от животного; в первые века в нём преобладает животный инстинкт, и только необходимость удовлетворения физических потребностей побуждает его к борьбе. Позднее животный инстинкт и нравственное чувство уравновешиваются; тогда человек борется уже для того, чтобы удовлетворить своё честолюбие, свою гордость или властолюбие. Ради этого ему опять приходится разрушать. Но по мере того, как берёт верх нравственное чувство, развивается чувствительность, а потребность разрушения уменьшается. Кончается тем, что она совсем исчезает, и кровопролитие делается ненавистным.
Однако борьба всё же остаётся необходимой для развития Духа, так как, даже дойдя до пункта, который нам кажется кульминационным, он ещё далёк от совершенства. Только ценой труда и упорной деятельности он обретает познания и опыт и освобождается от последних следов животности. С этой минуты ведётся уже борьба не грубая и кровавая, а чисто интеллектуальная. Человек борется уже с препятствиями, а не с себе подобными*.
* Не предрешая ничего, что может быть выведено из этого принципа, мы хотели только доказать посредством наших объяснений, что взаимное уничтожение существ не противоречит мудрости Божьей, и что в законах природы всё находится в общей связи. Связь эта рвётся, когда игнорируют духовное начало. Вот почему столько вопросов остаётся неразрешимыми, когда рассматривают одну материю.
Материалистические учения несут в самих себе принцип своего уничтожения. Против них не только их антагонизм со стремлениями всеобщности людей, их нравственные выводы, которые со временем заставят отвергнуть их как разрушительные для общества начала, но также испытываемую большинством потребность объяснения всего, что вытекает из прогресса. Умственное развитие приводит человека к поиску причин и, как только он начинает мыслить, то замечает неспособность материализма дать объяснение всему. Как могут одержать верх доктрины, не удовлетворяющие ни сердца, ни ума, и оставляющие без решения самые жизненные вопросы? Прогресс идей убьёт материализм, как уже убил фанатизм.
