15. Мы недавно произнесли слово чудо, краткое наблюдение на эту тему не будет неуместно в этой главе о чудесном.
По первоначальному значению его и по его этимологии слово чудо означает нечто необыкновенное, удивительное для зрения; но это слово, как и многие другие, отошло от своего коренного значения, и в настоящее время говорится (согласно определению Академии) о действии Божественного могущества вне общих законов природы. Таково, действительно, его обычное значение, и только в виде сравнения и метафоры прилагают его к вещам простым, поражающим нас, и причина которых нам не известна. В наш план не входит намерение исследовать, мог ли Бог считать полезным в некоторых обстоятельствах нарушение законов, Им же самим установленных. Наша единственная цель состоит в том, чтобы доказать, что спиритические феномены, как бы необыкновенны они ни были, нимало не нарушают этих законов, не имеют ни малейшего характера чудесного и сами нисколько не принадлежат к разряду явлений сверхъестественных. Чудо необъяснимо; спиритические же явления, напротив, объясняются самым рациональным образом; значит, это не чудеса, а простые действия, имеющие свою причину в общих законах. Чудо имеет ещё другой характер: оно бывает необыкновенно и редко повторяется. Но если уж действие производится, так сказать, по желанию и различными особами, оно не может уже быть чудом.
Наука каждый день делает чудеса в глазах невежд: вот почему в прежние времена те, которые знали больше толпы, слыли колдунами; и поскольку предполагалось, что всякое сверхчеловеческое знание происходило от дьявола, то их сжигали на кострах. В нынешнее, более просвещённое время довольствуются тем, что посылают их в сумасшедшие дома.
Пусть действительно умерший человек, как мы сказали вначале, вновь возвратится к жизни по воле Божества, это будет истинным чудом, потому что это противоречит законам природы. Но если этот человек имел только внешний вид умершего, если в нём оставалась хоть частица скрытой жизненности, и наука или магнетическое действие смогли оживить его, то для людей просвещённых этот феномен будет естественным; в глазах же невежды это действие покажется чудом, и произведший его будет побит каменьями или удостоен уважения, в зависимости от характера окружающих его лиц. Пусть в некоторых деревнях какой-нибудь физик пустит электрического змея и заставит упасть молнию на дерево. Этот новый Прометей будет, без сомнения, считаться человеком, пользующимся дьявольским могуществом; и, да будет сказано об этом мимоходом, Прометей кажется нам слегка опередившим Франклина; но Джошуэ, останавливающий движение Солнца или, скорее, Земли, - вот истинное чудо, потому что мы не знаем ни одного магнетизёра, одарённого столь сильным могуществом, чтобы произвести подобное чудо. Из всех спиритических явлений самое необыкновенное - это, без всяких сомнений, непосредственное писание, оно доказывает самым явным образом действие невидимых разумных существ. Но от того, что феномен этот производится невидимым существом, он не делается более чудесным, чем все другие феномены, которые производятся невидимыми существами, потому что эти тайные существа, населяющие пространства, составляют одну из сил природы, силу, которая беспрерывно действует на материальный мир так же, как и на мир нравственный.
Спиритизм, объясняя нам эту силу, даёт нам ключ к разрешению множества вещей, не объяснённых и не объяснимых никаким другим способом, которые могли в отдалённые времена прослыть чудесами. Он открывает также, что магнетизм – это закон, если и не неизвестный, то плохо понятый; или лучше сказать, известны были его действия, потому что они производились во все времена, но не знали закона, и это незнание породило суеверие. Но если закон открыт, то чудесное исчезает, и феномены входят в разряд явлений естественных. Вот почему спириты не делают чудес, заставляя вертеться стол или писать покойника, точно так же как медик, заставляющий оживать умершего, или физик, низводящий на землю молнию. Тот, кто объявит, что посредством этой науки делает чудеса, будет или невеждой, или имеющим намерение обманывать.
