Происхождение учения о вечных муках.
1. - Верование в вечность мук так быстро теряет почву, что не надо быть пророком, чтобы предсказать его близкий конец. Оно было опровергнуто такими вескими доводами, такими решительными аргументами, что кажется почти излишним отныне заниматься этим вопросом, и можно бы предоставить его самому себе. Но нельзя не сознаться, что, несмотря на всю свою несостоятельность, верование в вечность мук служит связующим звеном между противниками новых идей; они защищают его с наибольшим рвением, потому что это самое слабое их место, и они предчувствуют последствия скорого падения своего верования; потому-то данный вопрос заслуживает серьёзного рассмотрения.
2. - Учение о вечных мучениях, как и о материальном аде, имело смысл, пока страх наказаний сдерживал невежественных людей, для которых были бы недостаточны наказания нравственные и временные. Они не могли бы понять справедливости постепенного возмездия так же, как не могли оценить оттенков добра и зла или значения смягчающих и увеличивающих вину обстоятельств.
3. - Чем ближе стоит человек к первобытному состоянию, тем он более материален; нравственность развивается у него позже всех. Потому и представление его о Боге и о достоинствах Божьих самое смутное, ничуть не более совершенное, чем о будущей жизни. Они уподобляют Его собственной природе; для них Он неограниченный властелин, тем более грозный, поскольку Он невидим, как деспот, сидящий в своём дворце и никогда не показывающийся своим подданным. Он могуч лишь своей материальной силой, поскольку они не понимают силы нравственной; они представляют Его себе вооружённым громом и молнией и сеющим на Своём пути ужас и разорение, по примеру непобедимых воителей. Бог милосердный и кроткий не был бы по их понятиям Богом, это было бы слабое существо, не умеющее заставить слушаться. Неукротимая месть, ужасные, бесконечные наказания нисколько не противоречили их понятиям о Боге, и разум их вполне мирился с ними. Сами мстительные и жестокие по отношению к своим врагам, безжалостные к побеждённым, они приписывали Богу, как высшему существу, ещё более ужасные качества.
Для таких людей и религиозное верование должно было подходить к их грубой натуре. Религия духовная, полная любви и милосердия, не могла слиться с дикими нравами и страстями. Не будем же осуждать Моисея ни за его драконовские законы, которые едва сдерживали непокорный народ, ни за то, что он рисовал Бога мстителем; это было необходимо в то время, кроткое учение Христа не получило бы тогда отклика и было бы бессильно.
4. - По мере того, как Дух развивался, туман материализма рассеивался, и люди становились более способными к пониманию духовного; но всё это делалось постепенно. Когда явился Христос, он уже мог возвестить Бога милосердного, говорить о Его Царствии не от мира сего, и сказать людям: «Любите друг друга, будьте милосердны к ненавидящим вас», тогда как древние говорили: «Око за око, зуб за зуб».
Какие же это были люди, которые жили во времена Иисуса Христа? Были ли это вновь сотворённые и воплощённые души? Если это так, то Бог создавал в то время души более совершенные, чем во времена Моисея. Но тогда, что сталось с последними? Неужели они томятся в состоянии озверелости на вечные времена? Здравый смысл отвергает подобное предположение. Нет, это были всё те же души, которые жили при Моисее, но в продолжение нескольких существований они достигли развития, достаточного для понимания более возвышенного учения, и сейчас они те же самые, но более совершенные и поэтому могут воспринять более полное учение.
5. - Тем не менее, Христос не мог открыть всех тайн будущности своим современникам. Он сам говорил: «Много ещё Я мог бы сказать вам, но вы того не поймёте, потому говорю вам притчами». Во всём, что касается нравственности, т.е. обязанностей человека к человеку, он выражался очень определённо потому, что затрагивал чувствительные струны материальной жизни и знал, что будет понят; что же касается других вопросов, он ограничивался лишь тем, что посеял под аллегорической формой те ростки, которые должны были развиться позднее.
Учение о будущих наказаниях и наградах принадлежит к последней категории. В особенности по отношению к наказаниям. Он не мог сразу изменить укоренившиеся понятия. Он пришёл наметить новые обязанности: милосердие и любовь к ближнему должны были заменить мстительность и ненависть, самоотверженность – стать на место эгоизма*; этого уже было много. Христос рационально не мог ослаблять страха наказаний, предназначенных для нарушающих долг и обязанности. Он обещал добрым Царство Небесное, значит, оно не могло быть достоянием злых; куда бы они пошли? Нужно было иметь какой-либо противовес, чтобы воздействовать на умы, ещё слишком материальные для понимания духовной жизни; не надо забывать, что Христос обращался к народу, к менее просвещённой части общества, для которой нужны были образы осязательные, а не абстрактные. Вот почему он не входил в большие подробности по этому поводу; ему нужно было только указать на наказание и награду: этого было достаточно в то время.
6. - Если Иисус угрожал виновным вечным огнём, он также грозил им тем, что они будут ввергнуты в Геенну; что же такое эта Геенна? Место в окрестностях Иерусалима, куда сбрасывались и сливались нечистоты из города. Нужно ли было и это понимать буквально? Это было одним из энергичных символов, с помощью которых он влиял на толпу. То же самое и с вечным огнём. Если бы это было так, то Иисус противоречил бы сам себе, когда проповедовал милосердие и милость Бога, так как милосердие и непреклонность – это два противоположных понятия, одно уничтожает другое. Было бы странной ошибкой принять слова Христа за подтверждение догмата вечности мучений, тогда как всё его учение возвещает милосердие Создателя.
В Отче Наш он учит нас говорить: «Остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должникам нашим.» Если бы виновный не надеялся получить прощение, то было бы бесполезно просить о нём. Но безусловно ли это прощение? Милость ли это или простая отсрочка заслуженного наказания? Нет, это прощение соответствует тому прощению, которое мы сами даём, т.е. если мы не будем прощать, то и не будем прощены. Бог, забывая обиды, ставит непременным условием такое же забвение, иначе Он не мог бы требовать от слабых людей того, что не сделал бы Сам в Своём могуществе. Отче Наш – это ежедневный протест против идеи о вечной мстительности Бога.
7. - Для людей, имеющих смутное понятие о духовности души, мысль о материальном огне не представляла ничего странного, тем более, что она была взята из общенародных верований и почерпнута из языческих понятий, почти всемирно распространённых. Вечность мучений также не представлялась отталкивающей народам, подчинявшимся в продолжение многих веков законам грозного Иеговы. В идее же Христа вечный огонь – это только символ; он мало придавал значения тому, что этот символ понимался буквально, лишь бы он служил уздой; Христос хорошо знал, что время и прогресс объяснят смысл аллегории, особенно тогда, когда, по словам его, Дух Истины просветит человечество во всякой истине.
Главная причина непреложных наказаний – это недейственность раскаяния; поэтому никогда Христос не говорил, что раскаяние не встретит милости у Бога; напротив, при всяком случае он показывает Бога милостивым, милосердным и готовым принять блудного сына, вернувшегося под отчий кров. Иисус показывает Бога непреклонным только к закоснелым грешникам, и если Он в одной руке держит кару, то в другой у него наготове прощение, чтобы излить его на виновного, как только тот проявит чистосердечное раскаяние. Конечно, это не образ безжалостного Бога; следует также отметить, что никогда Христос не произнёс против кого-либо, даже против самых больших преступников, безвозвратного и окончательного приговора.
8. - Все примитивные религии, в согласии с характером первобытных народов, имели воинственных богов, сражавшихся во главе армий. Иегова у евреев предоставлял им тысячу способов для уничтожения врагов. Он награждал их победами и наказывал поражениями. По тому представлению, какое люди имели о Боге, они полагали чтить или милостивить Его кровью людей и животных: отсюда кровавые жертвы, которые играли такую большую роль во всех древних религиях. Евреи, в конце концов, уничтожили человеческие жертвоприношения, христиане же, несмотря на учение Христа, ещё долго продолжали чтить Создателя, предавая огню и мучениям тысячи так называемых еретиков: это, под другим видом, были те же настоящие человеческие жертвы, поскольку совершались во славу Господа и сопровождались церковными церемониями. Да и поныне христиане призывают Бога сражений и восхваляют, и благодарят Его после победы, даже когда война ведётся по самым несправедливым и не христианским причинам.
9. - Как медленно отрешается человек от своих предрассудков, привычек и первоначальных идей! Сорок веков отделяют нас от времён Моисея, а наше поколение всё ещё видит следы использования древних варварских обычаев, или, на худой конец, поддерживаемых и одобряемых современной религией! Понадобилась вся мощь проявления мнения неправоверных, т.е. тех, которых считают еретиками, чтобы положить конец кострам и заставить понять настоящее величие Бога. Но за невозможностью применять костры, применяют материальные и моральные преследования, которые до сих пор в полном ходу, настолько мысль о Боге-карателе укоренилась в человечестве. Выросши в понятиях, внушённых ему с детства, мог ли человек удивляться, что Бог, которого чтут варварскими обычаями, приговаривает людей к вечным мукам и без жалости взирает на страдания осуждённых?
Да, это философы, нечестивцы, по мнению некоторых, которые первыми возмутились, видя имя Бога осквернённым действиями, недостойными Его. Они показали Его людям во всём Его величии, очистив имя Его от человеческих страстей и мелочности, в которые облекли Его тёмные верования. Тогда религия выиграла в достоинстве то, что потеряла во внешности, потому что убавилось число почитающих одни обряды и увеличилось число искренне верующих сердцем и душой.
Но, наряду с этим, как много людей, которые, остановившись на поверхности, пришли к полному отрицанию Провидения! Причина тут, кстати, в том, что они не сумели вовремя привести религиозные верования в гармонию с прогрессом человеческого разума, вследствие чего у одних явился деизм, у других – полное неверие, у третьих пантеизм, т.е. человек сделал сам себя богом, за неимением другого, более совершенного существа.
