Антуан Белль.
Антуан Белль был бухгалтером в одном банкирском доме в Канаде; он покончил жизнь самоубийством 28 февраля 1865 года. Один из наших корреспондентов, доктор и аптекарь этого города, дал нам о нём следующие сведения:
«Я знал Белля более двадцати лет. Это был человек безобидный, отец многочисленного семейства. Какое-то время тому назад он вообразил, что купил у меня яд и отравил им кого-то. Он часто бывал у меня и умолял сказать, когда именно я продал ему яд, при этом он впадал в страшное отчаяние. Он терял сон, обвинял себя, бил себя в грудь. Семья его находилась в постоянном страхе от четырёх часов пополудни до девяти часов утра, момента, когда он уходил в банк, где чрезвычайно аккуратно вёл книги, никогда не делая ошибок. Он имел привычку говорить, что некое существо, которое он чувствовал в себе, заставляло его вести бухгалтерию в порядке и исправности. В минуту, когда он, казалось, был убеждён в нелепости своих мыслей, он восклицал: «Нет, нет, вы хотите меня обмануть... я вспоминаю... это правда».
Антуан Белль был вызван в Париже 17 апреля 1865 года по просьбе его друга.
1. Вызывание. - О.: «Чего вы от меня хотите? Сделать мне допрос? Напрасно, я во всём сам сознаюсь.
2. Мы далеки от мысли беспокоить Вас нескромными вопросами; мы хотели только знать, какое Ваше положение в мире, в котором Вы находитесь, и не можем ли мы быть Вам чем-нибудь полезными. - О.: Ах! Если бы вы могли, я вам был бы так благодарен! Я в ужасе от своего преступления, я очень несчастлив!
3. Мы надеемся, что наши молитвы облегчат Ваши страдания. Впрочем, нам кажется, что Вы находитесь в хороших условиях, в Вас есть раскаяние, а это уже начало очищения. Бог бесконечно милосерден и жалеет кающегося грешника. Молитесь с нами! (Читают принятую в том обществе молитву о самоубийцах, которая находится в Евангелии в толковании Спиритизма).
Теперь не скажете ли Вы нам, в каком преступлении Вы считаете себя виновным? Вам зачтётся Ваше признание, сделанное со смирением. - О.: Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за ту надежду, которую вы зародили в моём сердце. Увы! Много, много лет тому назад я жил в городе на берегу южного моря, омывающего своими волнами его стены. Я любил прекрасную, молодую девушку, она отвечала мне взаимностью; но я был беден, а потому и отвергнут её семьёй. Она мне заявила, что выходит замуж за одного богатого коммерсанта, чья торговля простиралась за два моря, и получил отказ. Я был в отчаянии и решил покончить с собой, но сначала пожелал утолить свою месть, убив ненавистного соперника... Но так как я питал отвращение к жестокости, то приходил в дрожь при мысли об этом преступлении, но ревность взяла верх. Накануне того дня, когда моя возлюбленная должна была принадлежать ему, он умер, отравленный мной, я нашёл этот способ самым лёгким. Этим объясняются мои воспоминания. Да, я уже жил, и я должен был жить снова... О, Боже мой, имей сострадание к моей слабости и к моим слезам!
4. Мы сожалеем об этом несчастье, которое замедлило Ваше совершенствование, и искренне Вам сочувствуем, но так как Вы раскаиваетесь, Господь смилуется над Вами. Скажите нам, пожалуйста, привели ли Вы тогда в исполнение своё намерение кончить самоубийством? - О.: Нет, к стыду моему признаюсь, что в моём сердце воскресла надежда, и я захотел насладиться плодами своего преступления, но меня выдали угрызения совести, и я искупил смертной казнью минуту заблуждения: я был повешен.
5. Было ли у Вас сознание этого преступления во время Вашего последнего воплощения? - О.: Только в последние годы своей жизни, и вот как. Я был добр по природе, но, как все Духи-убийцы, был подвергнут мучению постоянного созерцания своей жертвы, которая преследовала меня, как живое угрызение совести, и лишь долгие годы молитв и раскаяния освободили меня от этого. Я начал новую жизнь, последнюю, и я проводил её мирно и богобоязненно. Во мне было смутное осознание своей природной слабости и прошлой ошибки, о чём я сохранил неясное воспоминание. Одному Духу, одержащему и мстительному, это был ни кто иной, как отец моей жертвы, было нетрудно овладеть мной и воскресить в моём сердце, как в магическом зеркале, воспоминания прошлого.
Находясь по очереди под его влиянием и влиянием моего покровителя, я был то отравителем, то отцом семейства, зарабатывающим своим трудом хлеб для своих детей. Я был под чарами этого демона-одержателя, и он толкнул меня на самоубийство. Я очень виновен, это правда, но менее, чем если бы я сам на это решился. Самоубийцы моего разряда - существа слишком слабые, чтобы противостоять Духам-одержателям, - менее виновны и менее наказаны, чем те, кто лишает себя жизни исключительно по своей свободной воле. Молитесь со мной о Духе, который так пагубно влиял на меня, чтобы он отказался от чувства мести, а также молитесь обо мне, чтобы я обрёл силы и энергию, необходимые для того, чтобы по своей воле устоять перед соблазном самоубийства, которому я буду подвергнут, как мне говорят, в моём будущем воплощении.
6. (К духовному наставнику медиума). Разве Духодержатель действительно может толкнуть на самоубийство? - О.: Конечно, одержание, которое само по себе есть род испытания, может облекаться в разные формы; но это не оправдание. У человека всегда есть свободная воля, он свободен поддаться искушениям или устоять против них; если он не выдерживает их, то всегда по своей воле. Впрочем, Дух прав, говоря, что тот, кто поступает дурно по внушению другого, менее ответственен и менее наказан, чем если бы он поступил по своему личному побуждению; но он не оправдан, потому что раз он уклоняется с прямого пути, то это значит, что добро недостаточно глубоко вкоренилось в нём.
7. Как же случилось, что, несмотря на молитву и раскаяние, освободившие этого Духа от муки созерцания своей жертвы, его преследовала в последнем его воплощении месть Духа-одержателя? - О.: Раскаяние, как вы знаете, является лишь состоянием, предшествующим очищению, но его недостаточно, чтобы избавить виновного от всякого наказания. Бог не удовлетворяется обещаниями. Нужно доказать делами прочность возвращения к добру. Поэтому Дух подвергается новым испытаниям, которые его укрепляют и в то же время доставляют ему возможность заслуги, если он выходит из них победителем. Злые Духи преследуют его до тех пор, пока не почувствуют, что он достаточно силён, чтобы противостоять им; тогда они оставляют его в покое, потому что знают, что их попытки будут напрасны.
Эти два последних примера показывают нам, что одно и то же испытание возобновляется в каждом воплощении до тех пор, пока человек не устоит против него. Антуан Белль являет нам собой, кроме того, факт не менее поучительный, человека, преследуемого воспоминанием преступления, совершённого им в прежнем существовании; воспоминание это является угрызением совести и предупреждением. Отсюда мы видим, что все существования связаны между собой; справедливость и доброта Бога выражаются в способности человека постепенно улучшаться, и никогда не лишают его возможности искупить свои проступки; виновный наказан своим же проступком, и наказание вместо того, чтобы быть местью со стороны Бога, является средством, способствующим прогрессу в усовершенствовании человека.
