6. – Другая причина, привязывающая к земному даже тех, кто наиболее твёрдо верит в будущую жизнь, исходит от впечатлений обучения, которое они получили в детстве.
Картина, которую рисует о будущей жизни религия, надо это признать, не является ни привлекательной, ни утешительной. С одной стороны, мы видим в ней мучения осуждённых, искупающих в вечных пытках и языках пламени минутные заблуждения; для них века сменяются веками без всякой надежды на облегчение или сострадание; и, что ещё более безжалостно, для них раскаяние безрезультатно. С другой сторон, изнемогающие и страждущие души чистилища, ожидающие своего избавления через доброе желание живых, которые будут молиться за них, а не через свои собственные усилия усовершенствования. Эти две категории составляют огромное большинство населения иного мира. Над ними парит очень ограниченное число избранных, наслаждающихся в течение вечности созерцательным блаженством. Эта вечная бесполезность, несомненно, более предпочтительна, чем небытие, но и она не лишена скучной монотонности. И на картинах, изображающих блаженных, можно видеть ангельские лики, которые дышат, скорее, скукой, чем истинным блаженством.
Это состояние не удовлетворяет ни чаяниям, ни инстинктивной идее прогресса, который, кажется, один сочетается с абсолютным блаженством. С трудом можно представить себе, чтобы невежественный дикарь, не знакомый с чувством нравственности, только в силу полученного им крещения, был на одном уровне с тем, кто пришёл к высшей степени практической науки и нравственности после долгих лет труда. Ещё менее постижимо, чтобы ребёнок, умерший в самом раннем возрасте, прежде, чем он мог осознать самого себя и свои поступки, наслаждался теми же привилегиями, в силу одного лишь факта обряда, в котором его воля не принимала никакого участия. Эти мысли смущают даже самых ревностных, имеющих хоть малую толику здравого смысла.
