ГЛАВА V
Самоубийцы.
Самоубийца в «Самаритене».
7 апреля 1858 года, около семи часов вечера, человек лет пятидесяти, прилично одетый, пришёл в бани «Самаритен» в Париже и приказал приготовить себе ванну. Спустя два часа со времени его прихода слуга был крайне удивлён, что посетитель не требует его, и решился войти к нему, думая, что, может быть, гость почувствовал себя плохо. И тогда он стал свидетелем ужасного зрелища: несчастный перерезал себе горло бритвой, и кровь его смешалась с водой в ванне. Поскольку личность самоубийцы не смогли установить, труп отправили в морг.
Дух этого человека, вызванный Парижским Обществом шесть дней спустя после его смерти, дал следующие ответы:
1. Вызывание (Ответ духовного наставника медиума): -Остановись... он здесь.
2. Где Вы находитесь теперь? - О.: Я не знаю... Скажите мне, где я?
3. Вы в обществе людей, занимающихся изучением Спиритизма и желающих Вам добра. - О.: Скажите мне, жив ли я... Я задыхаюсь в гробу.
Его душа хоть и отделилась от тела, но пока ещё погружена, если можно так сказать, в вихрь телесного вещества; его земные идеи живы; он не считает себя умершим.
4. Кто Вас убедил придти к нам? - О.: Я почувствовал облегчение.
5. Что побудило Вас к самоубийству? - О.: Разве я умер?.. Нет, нет... я живу в своём теле... Вы не представляете, как я страдаю!.. я задыхаюсь... О, если бы нашлась сострадательная рука, которая бы меня прикончила!
6. Почему Вы не оставили никакого следа, по которому Вас можно было бы узнать? - О.: Я всеми оставлен, я бежал от страдания и нашёл мучения.
7. У Вас и теперь те же причины оставаться неизвестным? - О.: Да!.. не прикасайтесь раскалённым железом к кровоточащей ране.
8. Не скажете ли Вы нам своё имя, возраст, профессию, жительство? - О.: Нет... нет, ни за что.
9. Была у вас семья, жена, дети? - О.: Я всеми покинут, ни одно существо меня не любило.
10. Что же Вы сделали, что Вас никто не любил? - О.: Сколько таких, как я!.. Человек может быть покинутым среди семьи, когда ни одна душа его не любит.
11. В момент выполнения самоубийства Вы не испытывали никакого колебания? - О.: Я жаждал смерти... Я ждал покоя.
12. А мысль о будущем не заставила Вас отказаться от Вашего намерения? - О.: Я в него больше не верил; у меня не было надежды. Будущее... это - надежда.
13. О чём Вы думали в тот миг, когда почувствовали, что жизнь покидает Вас? - О.: Я ни о чём не думал. Я чувствовал... Но моя жизнь не угасла... моя душа связана с моим телом... Я чувствую, как меня гложут черви.
14. Что Вы испытывали в миг, когда настала смерть? - О.: А разве она настала?..
15. Страдали ли Вы в тот миг, когда жизнь Вас покидала? - О.: Меньше, чем потом. Страдало только тело.
16. (К Духу Святого Людовика): Что подразумевает Дух, говоря, что момент смерти был менее тяжёл, чем потом? - О.: Он свалил с себя ношу, которая его тяготила, он чувствовал наслаждение в страдании.
17. Всегда ли такое состояние является следствием самоубийства? - О.: Да; Дух самоубийцы связан с телом до конца его жизни; естественная смерть есть освобождение от жизни; самоубийство же полностью разбивает её.
18. Является ли это состояние таким же, как после всякой случайной смерти, не зависящей от желания, и которая сокращает естественную продолжительность жизни? - О.: Нет... Что Вы понимаете под самоубийством?.. Дух отвечает лишь за свои проступки.
Примечание. Это сомнение в смерти - очень обычное явление у людей, недавно умерших, и особенно у тех, кто при жизни не старался возвысить свою душу над материей. Феномен весьма странный, на первый взгляд, но он объясняется вполне естественно. Если человека, впервые находящегося в сомнамбулическом состоянии, спросить, спит ли он, он почти всегда отвечает нет, и ответ его вполне логичен: в данном случае спрашивающий неверно ставит вопрос, используя для этого несоответствующий термин. Идея сна на нашем обычном языке связана с прекращением всех наших чувственных способностей; поэтому сомнамбула, который думает, видит, слышит, владеет моральной свободой, не предполагает, что он не спит, и действительно, он спит в грубом смысле этого слова. Вот почему он отвечает нет до тех пор, пока не отвыкнет от материального способа понимать вещи. То же самое происходит с человеком, только что умершим: для него смерть - это уничтожение бытия; как и сомнамбула, он видит, чувствует, говорит, следовательно, в его представлении, он не умер, и он это утверждает до тех пор, пока не осознает своё новое положение. Эта иллюзия всегда более или менее тягостна, поскольку она никогда не бывает полной и держит Дух в некотором беспокойстве. В вышеприведённом примере эта иллюзия является настоящим мучением, поскольку она доходит до ощущения червей, гложущих тело, и будет продолжаться так долго, как продолжительна была бы жизнь этого человека, не прерви он её самовольно. Такое состояние часто встречается у самоубийц, но оно не всегда бывает при одинаковых условиях; оно изменяется особенно в продолжительности восприятия ощущений, в зависимости от обстоятельств, усиливающих или смягчающих вину. Ощущение червей и разложения тела не исключительно для самоубийцы; оно часто испытывается и теми, кто жил более материальной, чем духовной жизнью. В принципе, ни одна вина не остаётся безнаказанной, но для способов наказания нет правила безусловного и одинакового.
Отец и призывник.
В начале войны с Италией, в 1859 году, в Париже жил один коммерсант, отец семьи, пользовавшийся общим уважением своих соседей; у него был сын, которого судьба призвала под знамёна; будучи, по своему положению, не в состоянии избавить сына от службы, коммерсант вздумал покончить с собой и этим освободить его, как единственного сына вдовы, от службы в армии. Год спустя он был вызван Парижским Спиритическим Обществом по просьбе одной особы, знавшей его и интересовавшейся его судьбой в мире Духов.
(Обращение к Святому Людовику): Будьте добры сказать нам, можем ли мы вызвать человека, о котором только что говорили? - О.: Да, он даже будет очень рад этому, потому что ему станет немного легче.
1. Вызывание. - О.: О! Спасибо! Я очень страдаю, но... справедлив: Он меня простит.
Дух пишет с большим трудом; буквы неправильные и бесформенные; после слова «но...» он останавливается, тщетно стараясь написать, но у него вышли лишь несколько неразборчивых чёрточек и точки. Очевидно, это слово Бог, которое он не мог написать.
2. Пополните промежуток, который Вы оставили. - О.: Я недостоин.
3. Вы говорите, что страдаете. Вы, конечно, были неправы, покончив самоубийством, но разве причина, которая Вас к этому привела, не заслуживает снисхождения? - О.: Моё наказание будет менее продолжительно, но поступок от этого ничуть не лучше.
4. Можете ли Вы описать нам наказание, которое Вы испытываете? - О.: Я страдаю вдвойне душой и телом; я страдаю телом, хоть и не имею его, так же, как ампутированный чувствует боль в отсутствующем органе.
5. Был ли причиной Вашего поступка исключительно Ваш сын, или вы руководствовались каким-нибудь иным побуждением? - О.: Мной руководила исключительно родительская любовь, но она плохо мной руководила; вследствие этого моё страдание будет сокращено.
6. Предвидите ли Вы конец своих страданий? - О.: Я не знаю, когда будет конец, но я уверен, что конец этот существует, и это приносит мне облегчение.
7. Сейчас Вы не могли написать слово Бог, но мы видели очень страдающих Духов, которые его писали; может быть, это также составляет Ваше наказание? - О.: Я тоже смогу написать, но при большом усилии раскаяния.
8. Ну, что ж! Сделайте над собой большое усилие и постарайтесь написать, мы уверены, что если Вы этого достигнете, это принесёт Вам облегчение. Дух, в конце концов, написал неправильными и дрожащими буквами: «Бог очень добр».
9. Мы Вам очень благодарны, что Вы пришли на наш призыв, и мы будем молиться за Вас Богу, чтобы призвать на Вас Его милосердие. - О.: Да, будьте так добры.
10. (Вопрос к Святому Людовику): Мы очень просим Вас дать нам Вашу личную оценку поступка Духа, которого мы только что вызывали. - О.: Этот Дух страдает справедливо, потому что у него не хватило веры в Бога, а эта вина всегда наказывается. Наказание было бы ужасно и очень продолжительно, если бы за него не говорило похвальное чувство - желание помешать сыну идти навстречу гибели. Бог, который читает в глубине сердец и который справедлив, наказал его по заслугам.
Примечание. - С первого взгляда, это самоубийство кажется простительным, потому что на него можно посмотреть, как на акт самопожертвования; так на самом деле оно и есть, но не совсем. У этого человека, как говорит Дух Святого Людовика, не хватило веры в Бога. Своим поступком он, может быть, помешал выполнению судьбы, предначертанной его сыну; прежде всего, неизвестно, погиб ли бы его сын на войне, а, может быть, это поприще дало бы ему возможность сделать то, что способствовало бы его совершенствованию. Намерение его, без сомнения, было хорошее, и оно принято во внимание: в данном случае намерение уменьшает вину и заслуживает снисхождения. Но оно не мешает дурному быть дурным; иначе под защитой такой мысли можно было бы оправдывать все поступки, и, наверное, можно бы было убить человека под предлогом оказать ему услугу. Разве после этого менее виновна мать, убивающая своё дитя с сознанием, что она отправляет его прямо на небо, поскольку она сделала это с добрым намерением? С такой системой можно было бы оправдать все преступления, которые совершил слепой фанатизм во время религиозных войн.
В принципе, человек не имеет права располагать своей жизнью, потому что она ему дана для тех обязанностей, которые он должен выполнить на земле. Поэтому ни под каким предлогом он не должен самовольно сокращать её. А поскольку у него есть свободная воля, ему никто не может в этом помешать, и он испытывает на себе все последствия своего поступка. Самое строго наказываемое самоубийство - самоубийство, совершённое в отчаянии или с целью избежать жизненной нищеты. Избавляться от ниспосланной нищеты, которая очень часто служит одновременно испытанием и искуплением, значит, отступить от принятой на себя задачи, а иногда и миссии, которую надо выполнить.
Самоубийство не заключается только в одном добровольном поступке, влекущем за собой внезапную смерть; оно заключается во всём том, что заведомо влечёт за собой преждевременное истощение жизненных сил.
Нельзя отнести к самоубийству самоотверженность того, кто подвергает себя неминуемой смерти ради спасения своего ближнего; во-первых, потому что в данном случае нет предумышленного намерения лишить себя жизни, а во-вторых, нет такой опасности, от которой Провидение не могло бы нас спасти, если не настал ещё наш час смерти. Смерть при таких обстоятельствах является похвальной жертвой, потому что это не что иное, как самоотречение в пользу другого. (Евангелие в толковании Спиритизма, глава V, №№ 53, 65, 66, 67).
Лувэ Франсуа-Симон (из Гавра).
Следующее сообщение было дано произвольно в спиритическом собрании в Гавре 12-го февраля 1863 года:
«Сжальтесь над несчастным, который страдает так долго и так жестоко! О! пустота... пространство... я падаю, падаю... на помощь!.. Боже мой, но у меня была такая несчастная жизнь!.. Я был бедняк, в старости я часто страдал от голода; я начал пить, я всего стыдился и питал ко всему отвращение... Я хотел умереть и бросился вниз… О! Боже мой, какая минута!.. Зачем было желать покончить с собой, когда я и так был близок к концу?.. Молитесь, чтобы я никогда больше не видел этой пустоты под собой... Я разбился на этих камнях!.. Умоляю вас, знающих ужасное положение всех, неправедно отошедших от вас, умоляю вас, хотя вы меня и не знали, но я так страдаю... Зачем вам доказательства? Я страдаю, неужели этого недостаточно? Если бы я страдал от голода, вместо этого более ужасного, но невидимого вам мучения, вы, не колеблясь, помогли бы мне, дав мне кусок хлеба... Я прошу вас молиться обо мне... Я не могу дольше оставаться здесь... Спросите у одного из этих счастливцев, находящихся здесь, и вы узнаете, кем я был. Молитесь обо мне».
ФРАНСУА-СИМОН ЛУВЭ.
Духовный наставник медиума. - Тот, кто сейчас говорил с тобой, дитя моё, несчастный бедняк, у которого земным испытанием была нищета, но он ощутил отвращение к ней, мужество его оставило, и несчастный, вместо того, чтобы поднять свои взоры к небу, как он это должен был бы сделать, предался пьянству; он дошёл до последней степени отчаяния и положил конец своему печальному испытанию, бросившись с башни Франциска I 22-го июля 1857 года. Пожалейте его бедную душу, ещё не совершенную, но всё же настолько имеющую понятие о будущей жизни, чтобы страдать и желать нового испытания. Молитесь, чтобы Господь дал ему эту милость, и вы сделаете доброе дело.
Наведя справки, мы нашли в Газете Гавра от 23 июля 1857 года статью следующего содержания:
«Вчера, в четыре часа, гуляющие на молу были потрясены ужасным происшествием: человек бросился с башни и разбился на камнях. Это старый бурлак, которого склонность к пьянству привела к самоубийству. Зовут его Франсуа-Виктор-Симон Лувэ. Тело его перенесли к одной из его дочерей на улицу Кордери; ему было 67 лет».
Скоро будет шесть лет, как умер этот человек, а он всё видит себя падающим с башни и разбивающимся о камни; он ужасается пустоте, разверзающейся под ним; он находится в страхе от падения... и это в течение шести лет! Как долго это продолжится?.. Он ничего не знает, и эта неизвестность усиливает его мучения. Не стоит ли это ада и адского пламени?.. Кто рассказал об этих наказаниях? Выдумали ли их? Нет; те, кто их переносит, описали их, как другие описали бы свои радости. Часто они делают это произвольно, без того, чтобы о них думали, и это исключает всякую мысль об игре собственного воображения.
Мать и её сын.
В марте 1865 года у господина С., коммерсанта одного маленького городка под Парижем, был серьёзно болен сын, которому был двадцать один год. Этот молодой человек, чувствуя приближение смерти, позвал к себе мать, и у него ещё хватило сил её поцеловать. Проливая горючие слёзы, она ему сказала: «Иди, сын мой, впереди меня, я не замедлю последовать за тобой». И сразу же вышла из комнаты, закрыв лицо руками.
Присутствовавшие при этой тяжёлой сцене приняли слова госпожи С. как приступ скорби, которую время и рассудок должны были сгладить. Но... когда больной скончался, её искали по всему дому и нашли повесившейся на чердаке. Похороны матери были одновременно с похоронами сына.
Вызывание сына спустя несколько дней после кончины. - В.: Знаете ли Вы о смерти Вашей матери, покончившей с собой от отчаяния, которое причинила ей утрата Вас? - О.: Да, и если бы не скорбь, которую причинило мне её пагубное решение, я был бы вполне счастлив. Бедная, прекрасная мама! Она не могла вынести испытания мимолетной разлуки и, чтобы соединиться с горячо любимым сыном, выбрала путь, который, наоборот, должен отдалить её от него... Увы! на очень долгий срок. Она лишь замедлила на неопределённое время наше соединение, которое было бы так быстро, если бы душа её исполнилась покорности воле Творца, и если бы она была покорной, смиренной и раскаивающейся в этом постигшем её испытании и искуплении, которое должно было её очистить!
Молитесь... о, молитесь о ней!.. И, главное, не подражайте ей, вы, матери, которых так умилил печальный рассказ о её кончине! Не думайте, что она больше других матерей любила своего сына, который был её гордостью и радостью; нет, она его любила ничуть не больше, но у неё не хватило мужества и покорности. Матери, слушающие меня, когда вы увидите агонию, застилающую потухающий взор ваших детей, вспомните, что они, как Христос, восходят на вершину Голгофы, откуда должны подняться в вечную славу.
БЕНЖАМЕН С...
Вызывание матери. - Я хочу видеть своего сына! Имеете ли Вы власть вернуть мне его?.. Жестокие!.. Они его у меня отняли, чтобы ввести его в свет, а меня оставили во тьме!.. Я хочу его... я хочу его, он мне принадлежит!.. Неужели любовь матери ничего не значит?.. Как!.. Носить девять месяцев, кормить своим молоком плоть от своей плоти, кровь от своей крови, руководить его первыми шагами; научить его лепетать священное имя Бога и сладкое имя матери; сделать из него человека деятельного, разумного, честного, прямого; любящего сына, и потерять его тогда, когда он оправдывал все возложенные на него надежды, и когда перед ним открывалось блестящее будущее!.. Нет, Бог несправедлив; это не Бог матерей; Он не понимает их отчаяния, их страдания... и когда я призвала к себе смерть, чтобы не разлучаться с моим ребёнком, его у меня снова похитили!.. Сын мой! Сын мой!.. где ты?..
Вызыватель. - Бедная мать, мы сочувствуем Вашему страданию; но Вы выбрали плохое средство для соединения с Вашим сыном; самоубийство есть преступление в глазах Бога, и Вы должны были бы подумать, что Он наказывает всякое нарушение Своих законов. Лишение видеть сына - Ваше наказание.
Мать. - Нет, я думала, что Бог лучше людей; я верила не в Его ад, а в вечное соединение душ, любивших друг друга, так, как мы любили; я ошиблась... Бог не добр и не справедлив, потому что Он не понял безмерности моей скорби и моей любви!.. О! Кто возвратит мне моего сына!.. Неужели я его навсегда потеряла?.. Сжальтесь, сжальтесь, Боже мой!..
Вызыватель. - Успокойтесь, не отчаивайтесь, если и есть средство увидеть Вашего сына, то это, конечно, не богохульство, какое Вы произносите. Вместо того, чтобы умилостивить Господа, Вы накликаете на себя ещё большую Его суровость.
Мать. - Они мне сказали, что я больше его не увижу; я поняла, что они увели его в рай. А я... я, значит, в аду?.. в аду для матерей?.. Этот ад существует, я это слишком хорошо вижу.
Вызыватель. - Ваш сын не потерян для Вас безвозвратно, поверьте мне; без сомнения, Вы его увидите, но это надо заслужить покорностью воле Божьей, своим же возмущением Вы только отдалите минуту свидания на неопределённое время. Послушайте меня: Бог бесконечно добр, но и бесконечно справедлив. Он никогда не наказывает без причины, и если Он послал Вам большие скорби на земле, то потому, что Вы их заслужили. Смерть Вашего сына была испытанием Вашей покорности; к несчастью, Вы его не выдержали при жизни, и по смерти Вы его опять-таки не выдерживаете; как же Вы хотите, чтобы Бог награждал Своих непокорных детей? Но Он не неумолим: Он всегда принимает раскаяние виновных. Если бы Вы приняли безропотно и смиренно испытание, которое Он Вам послал в этой короткой разлуке, и если бы Вы терпеливо ждали, когда Он пожелает взять Вас с земли, Вы, при входе в этот мир, в котором сейчас находитесь, тотчас увидали бы Вашего сына, который бы пришёл Вас встретить и протянул бы Вам руки; Вы бы испытали радость видеть его счастливым после разлуки. То, что Вы сделали, и то, что Вы делаете сейчас, ставит между ним и Вами преграду. Вы думаете, что он затерялся в бесконечном пространстве, нет, он ближе к Вам, чем Вы полагаете, но непроницаемая завеса скрывает его от Вашего взора. Он Вас видит, он Вас любит и страдает, видя Ваше печальное положение, в которое Вас поставил недостаток веры в Бога; он страстно молит Бога о ниспослании того счастливого мига, когда ему будет разрешено показаться Вам; от Вас одной зависит ускорить или отдалить этот миг. Молитесь Богу, и говорите за мной:
«Боже мой, прости мне сомнение в Твоей справедливости и доброте: если Ты наказал меня, я сознаю, что я это заслужила. Прими моё раскаяние и мою покорность Твоей святой воле!»
Мать. - Какой свет надежды Вы пролили в мою душу! Это светлый луч во мраке, который меня окружает. Благодарю Вас, я буду молиться. Прощайте!
С...
Смерть, даже через самоубийство, не произвела у этого Духа иллюзии считать себя живым; он хорошо сознаёт своё положение; у других наказание заключается в иллюзии, что они связаны с телом. Эта женщина покинула землю, чтобы последовать за сыном, перешедшим в другой мир: надо было, чтобы она знала, что она находится в том мире, чтобы наказать её, не позволив ей встретиться с сыном. Её наказание и состоит именно в осознании того, что она не живёт больше в теле, и в сознании своего положения. Итак, каждый поступок наказывается по обстоятельствам, его вызвавшим, и нет наказаний одинаковых и постоянных для однородных проступков.
Двойное самоубийство изза любви и по долгу.
В одной из газет от 13 июня 1862 года был помещён следующий рассказ:
«Девушка Пальмира, модистка, живущая у своих родителей, была одарена прекрасной внешностью и чудным характером; к ней многие сватались. Из всех своих поклонников она выделила господина Б., страстно в неё влюблённого. Хоть она его очень любила, но сочла своим долгом подчиниться желанию родителей и выйти замуж за господина Д., общественное положение которого казалось им предпочтительнее положения соперника.
«Господа Б. и Д. были близкими друзьями. Они продолжали видеться, хотя у них не было общих дел. Взаимная любовь господина Б. и Пальмиры, ставшей госпожой Д., нисколько не ослабла, напротив, вследствие того, что они хотели подавить её, она всё росла, сопротивляясь насилию, которое над ней проявляли. Пробуя погасить чувство, господин Б. решил жениться. Он женился на молодой девушке с возвышенными качествами и делал всё возможное, чтобы её полюбить, но вскоре он увидел, что и этот геройский поступок не в силах его исцелить. Всё же господин Б. и госпожа Д. в течение четырёх лет не нарушали своего долга. Невозможно выразить, сколько они выстрадали, потому что господин Д., искренне любивший своего друга, всегда звал его к себе и, когда тот хотел бежать, принуждал его остаться.
«Но вот однажды оба влюблённые сошлись по непредвиденному обстоятельству, которого они совсем не искали, вместе, раскрыли друг другу свои души и пришли к заключению, что одна смерть может помочь их страданию. Они решили умереть вместе и выполнить свой замысел на другой же день, когда господин Д. большую часть дня будет вне дома. Сделав последние приготовления, они написали длинное и трогательное письмо, в котором объяснили причину смерти нежеланием нарушить свой долг. Письмо заканчивалось просьбой о прощении и желанием быть похороненными в одной могиле.
«Когда господин Д. вернулся, то нашёл их задохнувшимися. Он исполнил их последнее желание и не пожелал разъединить их на кладбище».
На этот факт, представленный в Парижское Спиритическое Общество для исследования, один Дух ответил следующее:
«Оба влюблённые, покончившие самоубийством, не могут ещё вам отвечать; я их вижу; они погружены в смятение и напуганы дыханием вечности. Моральные последствия их ошибки будут терзать их в течение последующих перевоплощений, в которых их разъединённые души будут беспрерывно отыскивать друг друга и страдать от двойной муки предчувствия и вожделения. Когда они окончат свое искупление, они соединятся навеки в вечной любви. Через восемь дней, на вашем будущем сеансе вы сможете их вызвать, они придут, но друг друга не увидят; глубокий мрак скрывает их надолго друг от друга».
1. Вызывание женщины. - Видите ли Вы своего друга, вместе с которым Вы наложили на себя руки? - О.: Я ничего не вижу; не вижу даже Духов, скитающихся со мной в том месте, где я нахожусь. Какой мрак!.. Какой мрак! И какая густая вуаль на моём лице!
2. Какое чувство Вы испытали, когда проснулись после смерти? - О.: Странное! Мне было холодно, и я пылала; лёд тёк в моих жилах, и огонь горел у меня во лбу! Удивительная вещь, неслыханное смешение! Казалось, лёд и огонь меня душили! Я думала, что умираю во второй раз.
3. Испытываете ли Вы физическое страдание? - О.: Всё моё страдание здесь и здесь... – В.: Что Вы хотите сказать словами здесь и здесь? - О.: Здесь, в моём мозгу, здесь, в моём сердце.
Примечание. Вероятно, если бы можно было увидеть Духа в момент этого сообщения, то увидели бы его подносящим руку ко лбу и к сердцу.
4. Думаете ли Вы, что всегда будете находиться в этом положении? - О.: О! Всегда, всегда! Я слышу иногда адский хохот и ужасные голоса, кричащие мне слова: «Всегда так!»
5. Так вот! Мы можем Вам сказать с полной уверенностью, что это не всегда будет так; раскаявшись, Вы получите прощение. - О.: Что Вы сказали?.. Я не слышу.
6. Я повторяю, Ваши страдания имеют конец, который Вы можете ускорить своим раскаянием, и мы в этом поможем молитвой. - О.: Я слышала только одно слово и неясные звуки; это слово было милость. Вы хотели говорить о милости? Вы говорили о милости: без сомнения, Вы обращались к душе бедного ребёнка, прошедшей возле меня, которая плачет и надеется.
Одна из дам, присутствовавших на сеансе, сказала, что она только что вознесла к Богу молитву за эту несчастную и что, без сомнения, это её и поразило; эта дама действительно мысленно молила Бога о милости для неё.
7. Вы говорите, что находитесь во тьме; разве Вы нас не видите? - О.: Мне позволено слышать лишь отдельные слова, которые Вы произносите, но я ничего не вижу, кроме чёрной завесы, на которой вырисовывается иногда плачущая голова.
8. Если Вы не видите своего друга, Вы, может быть, чувствуете его присутствие около Вас, потому что он здесь? - О.: Ах, не говорите мне о нём, я должна о нём сейчас позабыть, если я хочу, чтобы с завесы исчезло изображение, которое на ней вырисовывается.
9. Что это за изображение? - О.: Изображение человека страдающего, которого я надолго лишила здоровой и полноценной жизни на земле.
Примечание. Читая этот рассказ, на первый взгляд, даже находишь в этом самоубийстве смягчающие вину обстоятельства, смотришь на него, как на геройский подвиг, потому что самоубийство было вызвано чувством долга. Но, как видно, его судили иначе, и наказание виновным назначено долгое и ужасное за то, что они добровольно прибегли к смерти, чтобы избежать борьбы; намерение не нарушить долга было, конечно, похвально, и позднее оно будет принято во внимание, но настоящая заслуга состояла бы в победе над увлечением, тогда как они поступили словно дезертиры, убегающие в минуту опасности.
Наказание обоих будет состоять, как видно, в том, что они будут долго искать друг друга, не встречаясь друг с другом, будь то в мире Духов или в других земных воплощениях; наказание это на данное время ещё более усугубляется мыслью, что их настоящее положение будет длиться вечно; мысль эта составляет часть наказания, и им не позволено было услышать обращённых к ним слов надежды. Мы скажем тем, кто найдёт это наказание слишком ужасным и долгим, особенно если оно должно кончиться не раньше, чем через несколько воплощений, что продолжительность не безусловна и зависит от того, как они перенесут свои будущие испытания - в этом им можно помочь молитвой, - они будут, как и все виновные Духи, вершителями своих судеб. Но разве это не лучше вечных адских мук без надежды, на которые они были бы безвозвратно осуждены по учению Церкви, которая взирает на них как на обречённых навеки на адские муки и отказывает им в последней молитве, считая, очевидно, что она для них бесполезна?
Людовик и башмачница
Семь или восемь месяцев Людовик Э., башмачник, ухаживал за девушкой Викториной Р., башмачницей, на которой он должен был жениться в ближайшем будущем, потому что они уже делали объявления. Дело было настолько слажено, что молодые люди считали себя почти окончательно обручёнными, и, из экономии, башмачник ходил каждый день столоваться к своей будущей супруге.
Однажды Людовик пришёл по обыкновению к башмачнице, за ужином поднялся между ними спор из-за пустяков; тот и другой заупрямились, и дело дошло до того, что Людовик встал из-за стола и ушёл, поклявшись, что больше никогда не придёт.
Но говорят, «утро вечера мудренее», и на другой день башмачник пришёл с извинением, но девушка, по происшедшей накануне сцене предположив о столкновениях, которые могут быть и впоследствии, когда уже поздно будет всякое отступление, отказалась помириться, и ни уверения, ни слёзы, ни отчаяние, ничто не могло её поколебать. Несколько дней прошло после ссоры. Людовик, надеясь, что его возлюбленная будет сговорчивей, решился на последнюю попытку: вот он приходит к ней и стучится так, чтобы быть узнанным, но ему отказывают отворить дверь; новые мольбы со стороны бедного изгнанника, новые уверения через дверь, но ничто не действует на непреклонную молодую девицу. «Прощайте же, бессердечная! воскликнул бедный молодой человек, прощайте навсегда! Постарайтесь найти себе мужа, который любил бы Вас так же сильно, как я!» В то же время девушка слышит, как бы подавленный стон, потом шум от падения тела, упавшего у её дверей, и затем всё смолкло. Тогда она вообразила, что Луи поместился на пороге, чтобы дождаться её первого выхода, но она дала себе слово не выходить, пока он тут.
Четверть часа спустя после происшедшего, один из жильцов, проходивший по сеням с огнём, вскрикнул и позвал на помощь. Тотчас прибежали соседи, и Викторина, тоже открывшая дверь, испустила крик ужаса, увидав своего жениха, лежащего на полу, бледного и безжизненного. Все поспешили к нему на помощь, но вскоре заметили, что она для него бесполезна, так как он перестал существовать. Несчастный вонзил свой сапожный нож в область сердца, и железо осталось в ране.
(Парижское Спиритическое Общество, август 1858 года).
1. К Духу Святого Людовика. Лежит ли ответственность на молодой девушке - невольной причине смерти её возлюбленного? - О.: Да, потому что она его не любила.
2. Чтобы предотвратить это несчастье, не должна ли она была выйти за него замуж, несмотря на своё отвращение? - О.: Она искала случая разойтись с ним; она сделала в начале своей связи то, что все равно сделала бы позднее.
3. Итак, её вина заключается в том, что она поддерживала в нём чувства, которых не разделяла, и которые были причиной смерти молодого человека? - О.: Совершенно верно.
4. Её ответственность в таком случае будет соразмерна её вине, но она не будет так велика, как если бы она добровольно спровоцировала это самоубийство? - О.: Без сомнения.
5. Имеет ли самоубийство Людовика оправдание в заблуждении, в которое его повергло упорство Викторины? - О.: Да, потому что его самоубийство, имевшее своей причиной любовь, менее преступно в глазах Бога, чем самоубийство человека, желающего покончить с жизнью из малодушия.
Духу башмачника Людовика Э., вызванному в другой раз, предложили следующие вопросы:
1. Что Вы думаете о совершённом Вами поступке? - О.: Викторина - неблагодарная, и я напрасно умер ради неё, она того не стоила.
2. Значит, она Вас не любила? - О.: Нет, она сначала думала, что любит, но ошибалась; сцена, которую я ей сделал, открыла ей глаза, она была обрадована этим предлогом, чтобы от меня отделаться.
3. А Вы её искренне любили? - О.: У меня была к ней страсть, и только, я так думаю; если бы я её любил чистой любовью, я не пожелал бы её огорчить.
4. Если бы она знала, что Вы хотите действительно покончить с собой, неужели она упорствовала бы в своём отказе? - О.: Я не знаю... Я не думаю, потому что она не злая; но она была бы несчастна, для неё лучше, что всё именно так окончилось.
5. Придя к её двери, имели ли Вы намерение покончить с собой в случае её отказа? - О.: Нет, я об этом не думал; я не думал, что она будет так упорствовать; и только, когда я увидел её упорство, на меня нашло умопомрачение.
6. Вы как будто раскаиваетесь в своём самоубийстве потому только, что Викторина его не стоила; это единственное чувство, которое Вы испытываете? - О.: В настоящий момент, да, я ещё нахожусь в смятении, мне всё кажется, что я у её двери, но чувствую нечто другое, что ещё не могу определить.
7. Поймёте ли Вы всё это впоследствии? - О.: Да, когда разберусь... Очень дурно то, что я сделал, мне следовало оставить её в покое... я был малодушен, и за это наказан... Видите ли, страсть ослепляет человека и заставляет его делать много глупостей. И он понимает это тогда, когда уже слишком поздно.
8. Вы говорите, что несёте наказание, в чём же оно состоит? - О.: Я был неправ, покончив с жизнью; я не должен был этого делать; я должен был всё перенести, но не обрывать её безвременно. Я несчастлив, я страдаю; она всё ещё заставляет меня страдать; мне всё кажется, что я у её дверей. Неблагодарная! Не говорите мне больше о ней; я не хочу больше о ней думать; мне слишком больно... Прощайте...
Примечание. Вот ещё одно доказательство справедливости в распределении наказания виновным по степени их ответственности. В данном случае, главная вина лежит на молодой девушке, которая поддерживала в Людовике любовь, не разделяя её, а лишь забавляясь ей; она и понесёт большую часть ответственности. Что же касается молодого человека, то он наказан страданием, которое испытывает, но его наказание лёгкое, потому что он лишь уступил необдуманному побуждению в минуту исступления, а не покончил с собой по холодному предумышленному расчёту, как это делают те, кто накладывают на себя руки, чтобы избежать испытаний жизни.
Атеист.
Господин Ж.-Б. Д. был человеком образованным, но пропитанным до мозга костей материалистическими идеями, не верящий ни в Бога, ни в существование души. Он был вызван в Парижском Спиритическом Обществе по просьбе одного из родственников два года спустя после смерти.
1. Вызывание. - О.: Я страдаю!.. Я проклят.
2. Ваши родные желают знать Вашу судьбу и просили нас Вас вызвать; скажите нам: наше вызывание приятно Вам или тягостно? - О.: Тягостно.
3. Была ли Ваша смерть добровольна? - О.: Да.
Дух пишет с чрезвычайным трудом; писание его очень крупное, неправильное, конвульсивное и неразборчивое. Вначале он выказывает гнев, ломает карандаш и рвёт бумагу.
4. Успокойтесь: мы будем молиться за Вас Богу. - О.: Я вынужден верить в Бога.
5. Какая причина заставила Вас покончить с собой? - О.: Скука жить без надежды.
Самоубийство задумывают, когда жизнь течёт без надежды; хотят избегнуть несчастья во что бы то ни стало; Спиритизм же раскрывает будущее и даёт надежду; для самоубийства нет причины, более того: становится известно, что данное средство избавляет от одной беды лишь для того, чтобы ввергнуть в другую, во сто раз худшую. Вот почему Спиритизм уже вырвал столько жертв у добровольной смерти. Очень виновны те, кто старается укрепить научными софизмами во имя так называемого разума эту приводящую в отчаяние идею, источник стольких страданий и преступлений, о том, будто всё кончается с жизнью! Они будут отвечать не только за свои собственные заблуждения, но и за все страдания, которые они причинили.
6. Вы хотели избежать превратностей жизни; выиграли ли Вы что-нибудь от этого? Счастливее ли Вы теперь? - О.: О! Почему не существует небытие?
7. Будьте так добры описать нам Ваше положение как можно яснее. - О.: Я страдаю, поскольку вынужден верить в то, что я отрицал. Моя душа как раскалённые угли, она страшно страдает.
8. Откуда к Вам пришли материалистические идеи, которых Вы держались при жизни? - О.: В предыдущем существовании я был злым человеком, и мой Дух осуждён был терпеть муки сомнения в течение всей последней жизни, поэтому я покончил с собой.
Здесь целый порядок идей. Мы часто спрашиваем себя: как Духи могут быть материалистами, ведь, находясь в мире Духов, они должны иметь понятие о духовном мире? Но именно в этом понятии и отказано некоторым Духам, которые сохранили свою гордыню и не раскаялись в своих ошибках. Их испытание заключается в том, что они должны в течение своей телесной жизни своим собственным умом обрести осознание существования Бога и будущей жизни, которая всё время у них перед глазами; но часто ими овладевает надменность, не признающая ничего выше себя, и они несут наказание до тех пор, пока их гордыня не будет сломлена; тогда они, наконец, покоряются очевидности.
9. Когда Вы тонули, думали ли о том, что с Вами будет? О чём Вы размышляли в тот момент? - О.: Ни о чём, для меня это было небытие. Лишь после я увидел, что моё наказание не кончено, и что я буду ещё много страдать.
10. Теперь убеждены ли Вы в существовании Бога, души и будущей жизни? - О.: Увы! Именно из-за этого я слишком страдаю.
11. Видели ли Вы Вашего брата? - О.: О, нет.
12. Почему же? - О.: Зачем соединять наши мучения? В несчастье уединяются... соединяются лишь в счастье; увы!
13. Были бы Вы рады увидеться со своим братом, которого мы можем вызвать сюда, рядом с вами? - О.: Нет, нет, я стою слишком низко.
14. Почему Вы не хотите, чтобы мы его вызвали? - О.: Потому что он тоже несчастлив.
15. Вы опасаетесь его вида; разве для Вас это не было бы хорошо? - О.: Нет; потом.
16. Не желаете ли Вы сказать что-нибудь своим родным? - О.: Я прошу их молиться обо мне.
17. Кажется, некоторые из того общества, к которому Вы принадлежали при жизни, разделяют Ваши мнения; не скажете ли Вы им чего-нибудь по этому вопросу? - О.: Ах, несчастные! Если бы они могли поверить в будущую жизнь! Это самое искреннее моё пожелание им, если бы они могли понять моё грустное положение, они бы над этим призадумались.
(Вызывание брата предыдущего Духа, проповедовавшего те же идеи, но не покончившего самоубийством. Хотя он также несчастлив, но он спокойнее, его писание ясное и разборчивое).
18. Вызывание. - О.: Пусть картина наших страданий послужит вам полезным уроком, и убедит вас в существовании другой жизни, в которой искупают свои ошибки и своё неверие.
19. Видитесь ли Вы со своим братом, которого мы вызывали? - О.: Нет, он меня избегает.
Могут спросить, как могут Духи избегать друг друга в мире Духов, где нет материальных препятствий и мест, где можно было бы спрятаться. В этом мире всё относительно и соответствует флюидной природе существ, обитающих в нём. Только у одних Высших Духов понятия безграничны, у низших же Духов они ограничены, и флюидные препятствия производят на них впечатление препятствий материальных. Духи скрываются одни от других силой своей воли, которая воздействует на их перисприт и окружающие флюиды. Но Провидение заботится о каждом из своих детей и даёт эту способность или отказывает в ней, в зависимости от морального состояния каждого, и в зависимости от обстоятельств это оказывается или наказанием, или наградой.
20. Вы спокойнее его; можете ли Вы нам дать более обстоятельное описание Ваших страданий? - О.: Не страдаете ли вы на земле в своём самолюбии, в своей гордыне, когда оказываетесь вынуждены сознаваться в своих ошибках? Разве ум ваш не возмущается при мысли об унижении перед тем, кто вам указывает на ваше заблуждение? Как вы думаете, что должен выстрадать Дух, который в течение всего своего существования был убеждён, что после него ничего нет, и который считал себя умнее всех? Когда он вдруг встаёт лицом к лицу с очевидной истиной, то чувствует себя подавленным и уничтоженным. К этому присоединяется угрызение совести в том, что он мог на такое продолжительное время забыть о Боге, как об идеале доброты и милосердия. Его состояние невыносимо. Он не находит себе ни отдыха, ни покоя и успокоится немного лишь тогда, когда его коснётся святая милость, т.е. любовь Бога, потому что гордыня до такой степени овладевает нашим бедным умом, что совершенно окутывает его, и нам нужно много времени, чтобы сбросить с себя эту пагубную одежду, и только молитва наших братьев может нам в этом помочь.
21. Вы говорите это о Ваших живых братьях или о Духах? - О.: И о тех, и о других.
22. Пока мы разговаривали с Вашим братом, одно из присутствовавших здесь лиц молилось о нём; принесла ли ему пользу эта молитва? - О.: Она не пропадёт даром. Если он отказывается теперь от милости, она придёт к нему впоследствии, когда он будет в состоянии прибегнуть к этой божественной панацее.
Здесь мы видим другой род наказания, но оно далеко не одинаково для всех неверующих; у этого Духа, независимо от страдания, существует потребность познания истины, которую он отрицал при жизни. Настоящие его идеи указывают на некоторый прогресс сравнительно с другими Духами, которые упорствуют в отрицании Бога. Это уже нечто в осознании своего заблуждения, это начало смирения. Более чем вероятно, что в будущем воплощении его неверие сменится прирождённым чувством веры.
Результат этих двух вызываний был передан нами лицу, просившему нас сделать это, и мы получили от него следующий ответ:
«Вы не можете себе представить, сударь, того доброго дела, которое вышло из вызывания моего отчима и моего дяди. Мы их прекрасно узнали; особенно писание первого имеет поразительное сходство с его писанием при жизни, тем более, что за последние месяцы, проведённые им с нами, письмо его было неровное и неразборчивое, в нём встречается та же форма черт, росчерка и некоторых букв. Ещё поразительнее речь, выражение и стиль, для нас сходство полное, исключая лишь то, что теперь он имеет понятие о Боге, душе и вечности, которые прежде он совершенно отрицал. Мы совершенно убеждены в его идентичности. Бог прославится нашей твёрдой верой в Спиритизм, а наши друзья, Духи и живущие, сделаются лучше. Идентичность его брата не менее очевидна, кроме огромного различия между атеистом и верующим, мы узнали его характер, его стиль, его обороты речи, особенно нас поразило слово панацея, это было его обычное слово, он его говорил и повторял ежеминутно всем и каждому.
«Я сообщил об этих двух вызываниях многим лицам, которые были поражены их правдивостью, но неверующие, разделяющие мнения обоих моих родственников, хотели бы ещё более точных ответов, а именно, чтобы господин Д., например, указал точно место, где он был погребён, где он утонул, какой он для этого избрал способ и т.д. Чтобы их удовлетворить и убедить, не можете ли Вы вызвать его снова и предложить ему следующие вопросы: где и как он совершил самоубийство? Сколько времени он оставался под водой? В каком месте он был найден? В каком месте он был погребён? Какие его были похороны, гражданские или церковные, и т.д.
«Будьте добры точно ответить на эти вопросы, которые важны для тех, кто ещё сомневается; я убеждён в большой пользе, которую они принесут. Я посылаю Вам это письмо с таким расчётом, чтобы оно попало к вам завтра, в пятницу, и чтобы Вы могли сделать это вызывание на сеансе Общества, который должен у Вас состояться в этот день... и т.д.».
Мы воспроизвели это письмо, потому что оно констатирует факт идентичности, но мы прибавим к нему наш ответ, чтобы просветить людей, мало знакомых с сообщениями из-за могилы.
«...Вопросы, которые Вы просите предложить Духу Вашего отчима, без сомнения, продиктованы похвальным намерением убедить неверующих, поскольку у Вас нет чувства сомнения или любопытства; но более глубокое знание науки Спиритизма дало бы Вам понять, что они излишни. Во-первых, Ваша просьба заставить Вашего родственника отвечать, указывает на то, что Вы, без сомнения, не знаете, что Духами не распоряжаются по своему усмотрению: они отвечают, как хотят, и так часто, как могут, у них ещё большая свобода действия, чем при жизни, и у них больше средств избежать вынужденной морали, которую хотели бы им навязать. Лучшие доказательства идентичности – это те, которые даются ими добровольно, по их собственной воле, которые создаются обстоятельствами, и обычно напрасны бывают старания их вызвать. Ваш родственник дал, по-Вашему, неопровержимые доказательства своей идентичности, и более чем вероятно, что он откажется отвечать на вопросы, на которые он в праве смотреть как на излишние и предложенные для удовлетворения любопытства людей, ему совершенно безразличных. Он может в этом случае ответить, как это часто делали другие Духи: «К чему спрашивать меня о вещах, Вам хорошо известных?». Я даже прибавлю, что состояние смятения и страдания, в котором он находится, делает ему эти вопросы ещё более тягостными; это похоже на то, как если бы заставили больного, которому трудно говорить, рассказать мельчайшие подробности его жизни; без сомнения, это было бы неуважительно к его положению.
«Что же касается результата, на который Вы рассчитываете, будьте уверены, что его не последует. Доказательства идентичности, полученные нами, гораздо ценнее уже потому, что они произвольные, и ничто не могло иметь на них влияния; если неверующие ими не удовлетворены, они тем более не будут удовлетворены, а даже, пожалуй, ещё менее ответами на предложенные вопросы, так как они могут заподозрить в них наше личное участие. Есть люди, которых ничто не может убедить, и если бы они увидели Вашего родственника своими собственными глазами, они сочли бы это за галлюцинацию.
«Ещё два слова, сударь, относительно Вашей просьбы сделать это вызывание в тот же день, как я получу Ваше письмо. Вызывания не делаются по мановению волшебной палочки. Духи не всегда отвечают на наш призыв; необходимо, чтобы они этого желали и могли это выполнить; кроме того, необходим соответствующий для этого медиум, имеющий специальную способность; затем, чтобы можно было иметь в своём распоряжении этого медиума в данную минуту, чтобы окружающая среда была симпатична Духу, и т.д. и т.п., за все эти обстоятельства никогда нельзя ручаться, между тем, они необходимы, когда желают взяться за дело серьёзно».
Господин Фелисьен.
Это был человек богатый, образованный, остроумный поэт, характера доброго, любезного, приятного, короче говоря, человек, достойный всеобщего уважения. Неудачные спекуляции разорили его. Возраст не позволял ему восстановить своё благосостояние, он впал в отчаяние и покончил с собой в декабре 1864 года, повесившись у себя в спальне. Он не был ни материалистом, ни атеистом, а лишь человеком легкомысленным, мало заботящимся о будущей жизни. Зная его близко и питая к нему симпатию, мы вызвали его спустя четыре месяца после его смерти.
Вызывание. - О.: Я сожалею о земле; у меня были на ней разочарования, но меньше, чем здесь. Я мечтал о чудесах, но я не нашёл на самом деле того идеала, который я себе представлял. Мир Духов очень смешанный, и необходима большая сортировка, чтоб сделать его сносным. Я его не покину!.. Какие можно набросать эскизы нравов Духов!.. Работа эта достойна Бальзака, и она не из лёгких... Но я его не видел; где же находятся эти великие Духи, так язвившие человеческие пороки? Они, как и я, должны были бы пробыть здесь некоторое время, прежде чем перейти в высшие сферы. Это очень любопытное сборище, наблюдать которое мне очень нравится, и я здесь остаюсь.
Хоть Дух и сказал нам, что он находится в смешанном обществе, а, следовательно, между низшими Духами, всё же нас поразил его разговор, тем более, что он не сказал ни слова ни о причине своего самоубийства, ни о роде своей смерти, о которой он не сделал ни малейшего намёка, что не было в его характере. Это заставило нас усомниться в его идентичности.
2. Скажите нам, пожалуйста, как Вы умерли? - О.: Как я умер? Смертью, которую я себе выбрал: она мне понравилась; я долго обдумывал, какую мне избрать смерть, чтобы избавиться от жизни. И, право, признаюсь, я немного выиграл: я избавился от материальных забот, чтобы найти здесь в положении Духа другие более серьёзные и тягостные страдания, которым я не предвижу конца.
3. (К духовному наставнику медиума): На самом ли деле нам отвечал Дух господина Фелисьена? Этот тон беспечности, который слышится в разговоре духа-самоубийцы, поражает нас. - О.: Да, но из чувства извинительного в его положении, которое Вы поймёте, он не хотел открыть медиуму род своей смерти, вот почему он говорил громкие фразы: в конце концов, он сознался в ней, вынужденный на это Вашим прямым вопросом, но он очень этим огорчён. Он очень страдает за своё самоубийство и всячески избегает всего, что напоминает ему его печальный конец.
4. (К Духу г-на Фелисьена). - Ваша смерть нас тем более огорчила, что мы предвидим грустные для Вас последствия, а мы так Вас уважали и любили. Лично я не забыл, как Вы всегда были ко мне добры и любезны. Я был бы счастлив засвидетельствовать Вам свою признательность и сделать Вам что-либо полезное. - О.: Я не мог иначе избавиться от своего затруднительного материального положения. Теперь я нуждаюсь лишь в молитвах; молитесь особенно о том, чтобы я был избавлен от ужасных спутников, находящихся около меня и надоедающих мне смехом, криками и адскими насмешками. Они зовут меня трусом, и они правы; это трусость - покончить с жизнью. Вот уже четвёртый раз я не выдерживаю испытания. А между тем, я дал себе слово не поддаваться... Судьба... О, молитесь обо мне! Как мучительно моё наказание!.. Я очень несчастлив! Молясь обо мне, Вы сделаете для меня гораздо больше, чем я сделал Вам во время своей земной жизни. Но испытание, которое я так часто пресекал, вырисовывается передо мной в неизгладимых чертах. Нужно, чтобы я его снова выдержал в назначенное мне для этого время; хватит ли у меня сил?.. О! Так часто начинать снова жизнь! Так долго бороться и быть увлечённым обстоятельствами и пасть помимо своей воли, это приводит в отчаяние даже здесь! Мне нужны для этого силы. Их, как говорят, черпают в молитве: молитесь же обо мне, я тоже буду молиться.
Этот частный случай самоубийства, хоть и совершённого при вполне обычных обстоятельствах, представляет собой особое явление. Он показывает нам Духа, не выдержавшего несколько раз одного и того же испытания, которое возобновляется при каждом новом его воплощении и будет возобновляться до тех пор, пока у Духа не хватит силы ему противостоять. Это подтверждение того принципа, что когда цель совершенствования, ради которого мы здесь воплощаемся, не достигнута, то оказывается, что мы страдали без пользы, так как мы должны до тех пор начинать снова, пока не выйдем из борьбы победителями.
Духу господина Фелисьена. - Послушайте, пожалуйста, что я Вам скажу, и обдумайте мои слова. То, что Вы зовёте судьбой, на самом деле - не что иное, как Ваша собственная слабость, поскольку судьбы не существует, иначе человек не был бы ответственен за свои поступки. Человек всегда свободен, и в этом его лучшая привилегия. Бог не хотел делать из него слепого орудия. Если эта свобода делает его способным грешить, она же делает его способным и к совершенствованию, и только посредством совершенствования он достигает высшего счастья. Только гордыня заставляет человека обвинять Предопределение в своих земных невзгодах, тогда как в большинстве случаев он должен приписать их своей личной беспечности. Вы сами представляете поразительный пример в Вашем последнем существовании; у Вас было всё, чтобы быть счастливым, по мнению света: ум, талант, состояние, вполне заслуженное уважение, у Вас не было разорительных пороков, а, напротив, Вы обладали почтенными качествами; каким же образом Ваше положение совершенно изменилось?.. Только благодаря Вашей непредусмотрительности. Согласитесь, если бы Вы действовали с большей осторожностью, если бы Вы сумели удовлетвориться тем прекрасным положением, которое у Вас было, а не старались бы без необходимости его улучшить, вы не были бы разорены. Итак, здесь не было судьбы, так как Вы могли избежать случившегося.
Ваше испытание состояло в цепи обстоятельств, которые должны были Вам доставить не необходимость, а искушение самоубийства; к несчастью для Вас, несмотря на свой ум и образование, Вы не сумели совладать с этими обстоятельствами, и теперь Вы несёте наказание за свою слабость. Это испытание, как Вы справедливо предчувствуете, должно снова возобновиться; в следующем существовании Вы подвергнетесь событиям, которые снова вызовут у Вас мысль о самоубийстве, и это будет повторяться до тех пор, пока Вы не восторжествуете.
Вместо того, чтобы обвинять судьбу, которая есть не что иное, как Ваше собственное произведение, восхищайтесь добротой Бога, Который, вместо того, чтобы без пощады осудить Вас за первый Ваш проступок, постоянно даёт Вам возможность его исправить. Вы будете страдать не вечно, а лишь до тех пор, пока с Вашей стороны не наступит исправление. От Вас зависит принять в состоянии Духа такое твёрдое решение к исправлению, выразить Богу такое искреннее раскаяние, и настойчиво просить добрых Духов о поддержке, чтобы придти на землю хорошо вооружённым против всех искушений. Однажды одержав эту победу, Вы пойдёте по пути к счастью очень быстро, так как во всех других отношениях Вы далеко ушли вперёд. Для Вас это - один шаг, который Вы должны переступить, мы Вам в этом поможем нашими молитвами, но они будут бессильны, если Вы не приложите к ним своих стараний.
О.: «Благодарю, о, благодарю за Ваши добрые призывы, я так в них нуждался, потому что я более несчастлив, чем хочу это показать. Я воспользуюсь Вашими советами и приготовлюсь к своему будущему воплощению, во время которого я буду жить так, чтобы не впасть в соблазн. Я буду дожидаться минуты, когда мне можно будет выбраться из этой низкой среды, в которой я нахожусь.
ФЕЛИСЬЕН.
Антуан Белль.
Антуан Белль был бухгалтером в одном банкирском доме в Канаде; он покончил жизнь самоубийством 28 февраля 1865 года. Один из наших корреспондентов, доктор и аптекарь этого города, дал нам о нём следующие сведения:
«Я знал Белля более двадцати лет. Это был человек безобидный, отец многочисленного семейства. Какое-то время тому назад он вообразил, что купил у меня яд и отравил им кого-то. Он часто бывал у меня и умолял сказать, когда именно я продал ему яд, при этом он впадал в страшное отчаяние. Он терял сон, обвинял себя, бил себя в грудь. Семья его находилась в постоянном страхе от четырёх часов пополудни до девяти часов утра, момента, когда он уходил в банк, где чрезвычайно аккуратно вёл книги, никогда не делая ошибок. Он имел привычку говорить, что некое существо, которое он чувствовал в себе, заставляло его вести бухгалтерию в порядке и исправности. В минуту, когда он, казалось, был убеждён в нелепости своих мыслей, он восклицал: «Нет, нет, вы хотите меня обмануть... я вспоминаю... это правда».
Антуан Белль был вызван в Париже 17 апреля 1865 года по просьбе его друга.
1. Вызывание. - О.: «Чего вы от меня хотите? Сделать мне допрос? Напрасно, я во всём сам сознаюсь.
2. Мы далеки от мысли беспокоить Вас нескромными вопросами; мы хотели только знать, какое Ваше положение в мире, в котором Вы находитесь, и не можем ли мы быть Вам чем-нибудь полезными. - О.: Ах! Если бы вы могли, я вам был бы так благодарен! Я в ужасе от своего преступления, я очень несчастлив!
3. Мы надеемся, что наши молитвы облегчат Ваши страдания. Впрочем, нам кажется, что Вы находитесь в хороших условиях, в Вас есть раскаяние, а это уже начало очищения. Бог бесконечно милосерден и жалеет кающегося грешника. Молитесь с нами! (Читают принятую в том обществе молитву о самоубийцах, которая находится в Евангелии в толковании Спиритизма).
Теперь не скажете ли Вы нам, в каком преступлении Вы считаете себя виновным? Вам зачтётся Ваше признание, сделанное со смирением. - О.: Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за ту надежду, которую вы зародили в моём сердце. Увы! Много, много лет тому назад я жил в городе на берегу южного моря, омывающего своими волнами его стены. Я любил прекрасную, молодую девушку, она отвечала мне взаимностью; но я был беден, а потому и отвергнут её семьёй. Она мне заявила, что выходит замуж за одного богатого коммерсанта, чья торговля простиралась за два моря, и получил отказ. Я был в отчаянии и решил покончить с собой, но сначала пожелал утолить свою месть, убив ненавистного соперника... Но так как я питал отвращение к жестокости, то приходил в дрожь при мысли об этом преступлении, но ревность взяла верх. Накануне того дня, когда моя возлюбленная должна была принадлежать ему, он умер, отравленный мной, я нашёл этот способ самым лёгким. Этим объясняются мои воспоминания. Да, я уже жил, и я должен был жить снова... О, Боже мой, имей сострадание к моей слабости и к моим слезам!
4. Мы сожалеем об этом несчастье, которое замедлило Ваше совершенствование, и искренне Вам сочувствуем, но так как Вы раскаиваетесь, Господь смилуется над Вами. Скажите нам, пожалуйста, привели ли Вы тогда в исполнение своё намерение кончить самоубийством? - О.: Нет, к стыду моему признаюсь, что в моём сердце воскресла надежда, и я захотел насладиться плодами своего преступления, но меня выдали угрызения совести, и я искупил смертной казнью минуту заблуждения: я был повешен.
5. Было ли у Вас сознание этого преступления во время Вашего последнего воплощения? - О.: Только в последние годы своей жизни, и вот как. Я был добр по природе, но, как все Духи-убийцы, был подвергнут мучению постоянного созерцания своей жертвы, которая преследовала меня, как живое угрызение совести, и лишь долгие годы молитв и раскаяния освободили меня от этого. Я начал новую жизнь, последнюю, и я проводил её мирно и богобоязненно. Во мне было смутное осознание своей природной слабости и прошлой ошибки, о чём я сохранил неясное воспоминание. Одному Духу, одержащему и мстительному, это был ни кто иной, как отец моей жертвы, было нетрудно овладеть мной и воскресить в моём сердце, как в магическом зеркале, воспоминания прошлого.
Находясь по очереди под его влиянием и влиянием моего покровителя, я был то отравителем, то отцом семейства, зарабатывающим своим трудом хлеб для своих детей. Я был под чарами этого демона-одержателя, и он толкнул меня на самоубийство. Я очень виновен, это правда, но менее, чем если бы я сам на это решился. Самоубийцы моего разряда - существа слишком слабые, чтобы противостоять Духам-одержателям, - менее виновны и менее наказаны, чем те, кто лишает себя жизни исключительно по своей свободной воле. Молитесь со мной о Духе, который так пагубно влиял на меня, чтобы он отказался от чувства мести, а также молитесь обо мне, чтобы я обрёл силы и энергию, необходимые для того, чтобы по своей воле устоять перед соблазном самоубийства, которому я буду подвергнут, как мне говорят, в моём будущем воплощении.
6. (К духовному наставнику медиума). Разве Духодержатель действительно может толкнуть на самоубийство? - О.: Конечно, одержание, которое само по себе есть род испытания, может облекаться в разные формы; но это не оправдание. У человека всегда есть свободная воля, он свободен поддаться искушениям или устоять против них; если он не выдерживает их, то всегда по своей воле. Впрочем, Дух прав, говоря, что тот, кто поступает дурно по внушению другого, менее ответственен и менее наказан, чем если бы он поступил по своему личному побуждению; но он не оправдан, потому что раз он уклоняется с прямого пути, то это значит, что добро недостаточно глубоко вкоренилось в нём.
7. Как же случилось, что, несмотря на молитву и раскаяние, освободившие этого Духа от муки созерцания своей жертвы, его преследовала в последнем его воплощении месть Духа-одержателя? - О.: Раскаяние, как вы знаете, является лишь состоянием, предшествующим очищению, но его недостаточно, чтобы избавить виновного от всякого наказания. Бог не удовлетворяется обещаниями. Нужно доказать делами прочность возвращения к добру. Поэтому Дух подвергается новым испытаниям, которые его укрепляют и в то же время доставляют ему возможность заслуги, если он выходит из них победителем. Злые Духи преследуют его до тех пор, пока не почувствуют, что он достаточно силён, чтобы противостоять им; тогда они оставляют его в покое, потому что знают, что их попытки будут напрасны.
Эти два последних примера показывают нам, что одно и то же испытание возобновляется в каждом воплощении до тех пор, пока человек не устоит против него. Антуан Белль являет нам собой, кроме того, факт не менее поучительный, человека, преследуемого воспоминанием преступления, совершённого им в прежнем существовании; воспоминание это является угрызением совести и предупреждением. Отсюда мы видим, что все существования связаны между собой; справедливость и доброта Бога выражаются в способности человека постепенно улучшаться, и никогда не лишают его возможности искупить свои проступки; виновный наказан своим же проступком, и наказание вместо того, чтобы быть местью со стороны Бога, является средством, способствующим прогрессу в усовершенствовании человека.
