Жак Латур.
(убийца, осуждённый судом присяжных и казнённый в сентябре 1864 года).
На одном спиритическом собрании из семи или восьми человек, имевшем место в Брюсселе 13 сентября 1864 года, и на котором мы присутствовали, одна дама, медиум, стала писать; специального вызова сделано не было, но она пишет быстро, сильно волнуясь, очень крупными буквами и сильно перечёркивая, следующее:
«Я раскаиваюсь, я раскаиваюсь! Латур».
Удивлённые этим неожиданным сообщением, которого никто не вызывал, поскольку никто не думал об этом несчастном, о котором большинство из присутствующих ничего не знали, ему, после нескольких слов поощрения, задали вопрос:
Что побудило вас придти к нам без вызывания?
Медиум, так как он был и говорящий медиум, ответил живым голосом:
«Я увидел в вас людей сострадательных и понял, что вы пожалеете меня; тогда как другие вызывают меня больше из любопытства, чем из милосердия, или с ужасом удаляются от меня».
Тогда началась неописуемая сцена, продлившаяся не менее получаса. Медиум присоединял к словам жесты и соответственное выражение лица, и было очевидно, что Дух совершенно овладел им; его раздирающие возгласы были так отчаянны, описание его страданий произносились с такой грустью, мольбы его были так страстны, что все присутствующие были глубоко потрясены.
Некоторые даже были испуганы таким возбуждением медиума, но мы предполагали, что сообщение Духа, который так раскаивается и так молит о сострадании, не может представлять никакой опасности. Если он заимствовал органы медиума, то сделал это, чтобы лучше выразить и объяснить своё положение и заинтересовать им присутствующих, а не с целью завладеть медиумом, подчинить его себе, как это делают некоторые злые Духи. Вероятно, это ему было позволено не только в его интересах, но также, может быть, для наставления присутствующих лиц. Он воскликнул:
«О, да, сострадания! Оно мне необходимо! Вы не знаете, как я страдаю… вы не можете этого понять… это ужасно! Гильотина... что она в сравнении с тем, что я теперь испытываю? Это ничто, это мгновение! Но огонь, пожирающий меня, хуже... это постоянная смерть... это страдание, которое не даёт ни минуты покоя... ему нет конца!
«А мои жертвы все тут, вокруг меня... показывают мне свои раны, преследуют меня своими взглядами! Они все тут, передо мной, я их вижу всех, да, всех... я не могу их избежать! А эта лужа крови!.. это золото, кровавое... всё тут, всегда передо мной! Кровь... кровь, везде! Вот они, эти бедные жертвы, они умоляют... а я безжалостно убиваю, убиваю... всё убиваю. Кровь опьяняет меня!
«Я думал, что после моей смерти всё кончится, вот почему я не боялся казни, я не боялся Бога, я Его отвергал... И вот, когда я думал, что погружусь в вечное ничто... я вдруг испытываю ужасное пробуждение... о, да, ужасное! Я окружён трупами, угрожающими лицами... я наступаю на кровь... я думал, что умер, а я жив! Это ужасно, да, это ужасно... это хуже всех пыток в мире. О! Если бы люди знали, что делается за пределами жизни! они бы поняли, чего стоит делать зло!.. Не было бы больше ни убийц, ни преступников, ни злодеев! Я бы желал, чтобы все убийцы могли видеть, что я вижу и что испытываю... О, нет, их никогда бы больше не было; слишком это ужасно: страдать так, как я страдаю!
«Я знаю, что я это заслужил; о, Боже мой! я не имел жалости к своим жертвам, я отталкивал их дрожащие руки, когда они протягивали их ко мне и молили о пощаде. Да, я сам был жесток: я подло убивал их, чтобы завладеть их золотом. Я был нечестивцем, я отвергал Тебя, я богохульствовал! Я хотел забыться и потому уверял себя, что Ты не существуешь... О, Боже, я большой преступник! Теперь я это понимаю. Но сжалься надо мной! Ты Бог, т.е. доброта и милосердие! Ты всемогущ!
«Сжалься, Господи, сжалься! Молю Тебя, внемли мольбам моим, избавь меня от этого страшного зрелища... от этой крови, от моих жертв... их взоры пронизывают меня до глубины сердца, как удары кинжала.
«Вы, слушающие меня, вы добрые души, души милосердные: да, я вижу, вы сжалитесь надо мной, не правда ли? Вы помолитесь за меня, умоляю вас, не отталкивайте меня. Молите Господа удалить с глаз моих это ужасное зрелище. Он услышит вас, вы добрые... Не отталкивайте же меня, как я отталкивал других. Молитесь за меня!»
Присутствующие, тронутые его мольбой, обратились к нему со словами ободрения и утешения. Бог, сказали ему, милосерден; Он требует от виновных чистосердечного раскаяния и желания исправить сделанное зло. Поскольку ваше сердце не закостенело, и Вы просите прощения за свои преступления, он пошлёт Вам Своё милосердие, если вы будете стойкими в своих добрых решениях исправить зло, которое вы совершили. Вы, конечно, не можете возвратить вашим жертвам жизнь, которой вы их лишили, но, если вы будете горячо молить Бога, то Он дозволит вам встретить их в новом существовании, где вы можете быть им настолько преданны, насколько прежде были жестоки, и когда Бог найдёт искупление ваше достаточным, Он возвратит вам Свою милость. Итак, продолжительность вашего наказания в ваших руках; от вас будет зависеть его сократить, а мы вам обещаем помогать нашими молитвами и призывом добрых Духов на помощь вам. Мы прочитаем для вас молитву за страждущих и раскаявшихся Духов, которая помещена в Евангелии от Спиритизма. Это не та, в которой мы молимся за злых Духов, так как, раз вы раскаиваетесь и просите помощи Божьей, то вы уже не злой Дух, а только страждущий и несчастный.
После этой молитвы и нескольких минут молчания, Дух сказал: «Спасибо, Господи, спасибо!.. Ты смилостивился надо мной, эти ужасные тени удаляются... Не покидайте меня… пошлите мне ваших добрых Духов, чтобы поддержать меня... Спасибо».
После этой сцены медиум какое-то время находился в состоянии страшной разбитости и усталости, во всех суставах была ломота и боль. Сначала он смутно помнил, что происходило, но затем мало-помалу припомнил некоторые слова, которые произносил помимо своей воли, чувствуя, что говорит не он.
На другой день, в другом собрании, Дух этот проявился снова, но только на несколько минут; начал вчерашнюю сцену с теми же выразительными жестами, но менее порывистыми, потом через того же медиума с лихорадочным оживлением написал следующие слова:
«Благодарю за Ваши молитвы; видимое улучшение уже происходит во мне. Я так усердно молился Богу, что Он на время уменьшил мои страдания, но я их опять увижу, своих жертв... Вот они... вот они! Видите ли вы эту кровь?..»
(Повторяют вчерашнюю молитву. Дух продолжает, обращаясь к медиуму):
«Простите, что я пользуюсь Вами, благодарю за облегчение моих страданий, этим я обязан Вам. Простите за всё неприятное, что я Вам причинил, но мне необходимо проявиться, а Вы одна только и можете помочь мне в этом... Спасибо, я получил ещё некоторое облегчение, но я ещё далёк от окончания своих испытаний. Скоро опять придут мои жертвы. Это и есть наказание, заслуженное мной, но, о, Боже мой, будь милосерден! Помолитесь за меня, вы все, сжальтесь надо мной.
ЛАТУР».
Один член Парижского Спиритического Общества, молившийся за этого несчастного духа и потом вызвавший его, получил следующие сообщения с несколькими перерывами:
I
Я был вызван почти сразу после смерти и не мог общаться так скоро, но многие легкомысленные Духи назвались моим именем и явились вместо меня. Воспользовавшись присутствием в Брюсселе председателя Парижского Общества и с позволения Высших Духов, я пришёл общаться.
Я приду в Общество и сделаю сообщения, которые будут началом искупления моих грехов и в то же время могут послужить наставлением всем преступникам, которые прочтут их и задумаются над моими страданиями.
Проповеди об адских наказаниях производят мало впечатления на преступников: они не верят этим рассказам, пугающим только маленьких детей и слабых людей. Настоящий же злодей не бывает малодушен и боится жандармов больше, чем адских мучений. Вот почему все те, кто прочтёт эти строки, будут поражены моими словами и моими страданиями, которые, конечно же, не предположения. Не существует священника, который мог бы сказать: «Я видел то, что говорю вам, я присутствовал при мучениях отверженных.» Когда же я скажу: «Вот что произошло после смерти моего тела; вот каким было моё разочарование, когда я увидел, что не умер, как надеялся, и убедился, что то, что я считал окончанием моих страданий, было только началом мучений, описать которые нет возможности!». О, я уверен, что многие остановятся на краю пропасти, в которую готовы были пасть. И каждый несчастный, которого я остановлю на пути преступлений, послужит искуплением хотя одного из моих прегрешений. Таким образом, добро исходит из зла, и доброта Господа проявляется повсюду, как на земле, так и в пространстве.
Мне было дозволено избавиться от вида своих жертв, которые стали моими палачами, на время моего проявления у вас, но как только я уйду, я опять увижу их, и одна эта мысль заставляет меня страдать больше, чем я могу выразить. Я счастлив, когда меня вызывают, тогда я покидаю свой ад хоть на несколько минут. Молитесь же за меня, просите Господа, чтобы Он избавил меня от вида моих жертв.
Да, помолимся вместе, молитва так благотворна!.. Я чувствую большое облегчение; тяжесть моего греха меньше давит меня. Я вижу проблеск надежды и с раскаянием восклицаю: «Да будет благословенна рука Божья, да исполнится воля Его!»
II
МЕДИУМ: Вместо того, чтобы просить Бога избавить Вас от вида убитых Вами, будем лучше молиться вместе, чтобы Он даровал Вам силы вынести эту искупительную муку.
ЛАТУР: «Я бы предпочёл быть избавленным от вида убитых мною. Если бы Вы знали, как я мучаюсь! Самый чёрствый человек был бы тронут при виде как огнём выжженных на моём лице следов мучений моей души. Я исполню, что Вы мне советуете. Я понимаю, что это лучшее средство для скорейшего искупления моих грехов; это вроде болезненной операции, которая должна возвратить здоровье моему больному телу.
О, если бы виновные на земле могли меня видеть, как бы они были напуганы последствиями своих преступлений, скрытых от глаз людей, но видимых Духам! Как пагубно невежество для стольких бедных людей!
Какую ответственность берут на себя те, кто отказывает в образовании бедным классам общества! Они думают, что жандармы и полиция могут предупредить преступления. Как сильно они заблуждаются!
III
Страдания мои ужасны, но после Ваших молитв я чувствую около себя добрых Духов, которые советуют мне надеяться. Я понимаю пользу героического средства, предложенного Вами, и молю Господа дать мне силу вынести это тяжкое испытание. Оно равняется, могу сказать, злу, которое я сделал. Я не желаю умалять своих преступлений, но для моих жертв, за исключением нескольких мгновений ужаса, предшествовавшего смерти, прекратилось всякое страдание, как только преступление было совершено, а те из них, кто окончил свои земные испытания, нашли уже и награду, которая их ожидала. Я же с момента своего возвращения в мир Духов не переставал испытывать все мучения ада.
Священники, несмотря на страшные описания мучений, которым подвергаются грешники, имеют весьма слабое понятие о настоящих муках, которые правосудием Божьим назначаются тем, кто нарушил закон любви и милосердия. Как заставить людей рассудительных поверить, что душа, т.е. нечто нематериальное, может страдать от прикосновения материального огня? Это бессмысленно, и поэтому преступники так часто смеются над этими фантастическими картинами ада. Но всё обстоит по-другому со страданиями моральными, которыми мучается осуждённый после физической смерти. Молитесь за меня, чтобы отчаяние не овладело мной!
IV
Благодарю Вас за указание мне цели, славной и почётной цели, которой, я знаю, достигну, когда очищусь от своих грехов. Я очень страдаю, но мне кажется, что страдания мои уменьшаются. Трудно себе представить, что в мире Духов боли могли уменьшаться потому, что к ним привыкаешь. Нет. Я понимаю, что Ваши добрые молитвы увеличили мои силы, и если страдания те же, то силы мои больше, и я меньше страдаю.
Мысль моя переносится к моему последнему существованию, к тем ошибкам, которых я мог бы избежать, если бы умел молиться. Теперь я понимаю всю силу молитвы, я понимаю силу набожных женщин, слабых телом, но крепких верой, я понимаю теперь эту тайну, сокрытую от книжников и лжеучёных на земле. Молитва! Одно это слово вызывает взрыв смеха у атеистов. Но я ожидаю их в мире Духов, когда завеса спадёт с их глаз, и они, в свою очередь, преклонятся перед Вечным, которого отвергали, и будут счастливы в покорности и унижении молить об избавлении и освобождении от всех своих злодеяний. Тогда только он поймёт всю силу молитвы.
Молиться – значит, любить, а любить – значит, молиться! Тогда они полюбят Бога и обратятся к Нему с молитвой любви и благодарности, и, возрождённые страданиями - а страдать они будут - будут молиться, как я, чтобы получить силу для искупления и страдания, а когда перестанут страдать, они будут молиться, чтобы благодарить Создателя за прощение, полученное ими за их покорность... Помолитесь же, братья, чтобы Господь укрепил меня...
О, благодарю тебя, брат, за твоё милосердие, так как я прощён. Бог избавляет меня от присутствия моих жертв. О, Боже, будь благословен навеки веков за милость Твою ко мне! О, Боже мой! Я чувствую всю мерзость своих преступлений и преклоняю колени перед Твоим Всемогуществом... Господь, любовь моя! От всего сердца молю Тебя, когда придёт моё время вновь идти на землю, позволь мне явиться туда проповедником Твоего святого имени. Позволь мне поучать детей произносить Его с благоговением! Да познают Тебя, Отца всех творений! Благодарю Тебя, Бог мой! Я раскаиваюсь, и раскаяние моё искренне, я люблю Тебя так, как только нечистое сердце моё может понять это высокое чувство, это чистое проявление Твоей Божественности. Братья, будем молиться, сердце моё переполнено благодарностью. Я свободен, я разорвал свои тяжёлые оковы, я уже не отверженный, а только страждущий и раскаивающийся Дух, и я желал бы, чтобы пример мой мог остановить на пороге преступления все те преступные руки, которые я вижу уже готовыми к злодеянию. Остановитесь, братья, остановитесь, поскольку муки, которые вы себе готовите, жестоки. Не думайте, чтобы Господь всегда так легко сдавался на молитвы Своих детей, целые века страданий ждут вас!
Духовный наставник медиума. - Ты говоришь, что не понимаешь слов этого Духа. Но представь себе его волнение и благодарность к Господу, он думает, что лучше всего может выразить свою признательность, стараясь остановить тех, кто собирается совершить преступление; он видит их, а ты их не можешь видеть. Он хотел бы, чтобы его слова достигли их ушей; он не сказал тебе это потому, что сам ещё не знает, но ему будет дозволено начать искупительную миссию. Он пойдёт к своим соучастникам по преступлению и постарается заронить в их сердца семена раскаяния. На земле случается иногда видеть людей, которых все считали честными, а они идут к священнику и каются в совершённом преступлении. До этого признания доводят их угрызения совести. И если бы завеса, которая отделяет тебя от мира невидимых, поднялась, ты бы мог видеть Духа, бывшего соучастника или подстрекателя преступления, старающимся исправить свой грех, так как сделает это Жак Латур, и внушить воплощённому Духу чувство раскаяния.
Твой наставник-покровитель.
Брюссельский медиум, который получил первое сообщение Латура, позже получил следующее сообщение:
«Не бойтесь меня больше, я теперь гораздо спокойнее, но всё же я ещё страдаю. Бог сжалился надо мной, видя моё раскаяние. Теперь я страдаю тем раскаянием, которое показывает мне весь ужас моих злодеяний.
«Если бы я имел хорошее руководство в жизни, я бы не сделал столько зла, но дурные инстинкты мои не сдерживались, и я предавался им, не зная узды. Если бы все люди больше думали о Боге или хотя бы верили в Него, таких злодеяний не совершалось бы.
«Но человеческое правосудие плохо понимаемо; за довольно лёгкую ошибку человек попадает в тюрьму, место неизбежной гибели и развращения. Там он видит дурные примеры, слышит злые речи и погибает окончательно. Если же его характер достаточно твёрд, чтобы устоять против зла, то по выходе из тюрьмы все двери для него закрыты, все от него отворачиваются и отталкивают от себя. Что же ему остаётся? Презрение, нищета, он покинут всеми и доведён до отчаяния. Если же он имеет достаточно силы воли, чтобы возвратиться к добру, то нищета препятствует этому и ещё сильнее толкает его на всё дурное. Тогда и он начинает презирать и ненавидеть себе подобных и теряет всякое осознание добра и зла. Он отвергнут обществом, несмотря на своё решение быть честным. И тогда, чтобы добыть необходимое, он крадёт, даже иногда убивает; и затем гильотина лишает его головы!
«Боже мой, в ту минуту, когда галлюцинации вновь овладевают мной, я чувствую Твою благодетельную руку, простирающуюся надо мной, я чувствую Твою доброту, которая обнимает и охраняет меня. Благодарю Тебя, Боже мой! В будущем моём воплощении я употреблю все способности и всё достояние, чтобы помогать несчастным, поддавшимся искушению, и охранять их от нового падения.
«Спасибо и Вам, что не брезгуете говорить со мной; будьте спокойны, Вы видите, что я не зол. Когда Вы будете думать обо мне, представляйте себе меня не в том виде, в каком я показался Вам в первый раз, а как бедную, скорбящую душу, которая благодарит Вас за снисхождение к ней. Прощайте, вызывайте меня ещё и молитесь за меня.
ЛАТУР».
Исследование сообщений Духа Жака Латура.
Нельзя не признать глубину и высокое значение некоторых выражений этого сообщения: оно представляет нам мир наказуемых Духов, а над ними виднеется витающее милосердие Божье. Мифологическая аллегория Эвменид не так нелепа, как кажется, и демоны, эти официальные палачи невидимого мира, с их рогами и вилами, заменившие фурий в современных верованиях, гораздо менее рациональны, чем эти жертвы, которые сами служат орудием наказания виновного.
Признавая идентичность этого Духа, может показаться странной такая быстрая перемена в его моральном состоянии; но мы уже замечали, что иногда легче добиться раскаяния у Духа грубо порочного, чем у того, кто проникнут гордыней или прикрывает свои пороки лицемерием. Быстрый переход к добрым чувствам доказывает в нём натуру, скорее, дикую, чем развращённую, которой недоставало только хорошего руководства. Сравнивая его выражения с речами Духа, описываемого ниже под заглавием «Наказание светом», легко решить, кто из этих двух морально стоит выше, несмотря на образование и социальное положение. Один подчинялся зверскому инстинкту, какому-то возбуждению, а другой проявлял в подготовке своих преступлений спокойствие и хладнокровие медленного и осторожного соображения. После смерти он из гордости дерзко и презрительно относится к наказанию; он страдает, но не хочет в этом сознаться, а другой тотчас покоряется. Не трудно предвидеть, кто из них будет страдать дольше.
«Я страдаю, - говорит Дух Латура, - тем раскаянием, которое показывает мне весь ужас моих злодеяний». Тут есть глубокая мысль. Дух реально понимает всю важность своих преступлений только тогда, когда он раскаивается; раскаяние порождает сожаление, угрызения совести, то тяжёлое чувство, которое составляет переход от зла к добру, от болезни к здоровью. Чтобы избежать его, порочные Духи не поддаются голосу своей совести, как больные, которые отталкивают лекарство, могущее им помочь; они стараются забыться, упорствуют во зле. Латур достиг того периода, когда зачерствелость уже начинает поддаваться; сожаление уже проникло в сердце, а за ним следует раскаяние; он уже понимает необъятность зла, содеянного им; он видит свою низость и страдает от неё, вот почему он говорит: «Я мучаюсь этим раскаянием». В предыдущем существовании он был, вероятно, ещё хуже, так как если бы он раньше раскаивался, то жизнь его была бы лучше. Решения, которые он теперь принимает, будут иметь влияние на его будущую земную жизнь, а та, которую он только что покинул, как бы она ни была преступна, прошла для него не без пользы. Он после неё поднялся на ступень выше. Но раньше он, как Дух, находился, вероятно, в пространстве среди Духов непокорных и закоренелых во зле, каких много.
Многие спрашивают, какую пользу можно извлечь из прошедших существований, когда не помнишь, ни того, чем был, ни того, что делал.
Вопрос этот полностью решается тем фактом, что если совершённое нами зло исправлено, и от него не остаётся никакого следа в нашем сердце, то и воспоминание о нём было бы бесполезно, так как нам нечего больше о нём заботиться. Но то зло, от которого мы не вполне исправились, нам известно по нашим наклонностям, на которые мы и должны обращать всё наше внимание. Достаточно знать и отдавать себе отчёт в том, кто мы и что мы в настоящее время; знать же прошлое излишне.
Когда мы видим трудности, какими сопровождается возвращение доброго имени преступнику при жизни, даже если он искренне раскаялся, то мы должны благодарить Бога, что Он набрасывает завесу на прошлое. Если бы Латур был осуждён на время, даже если бы он был оправдан, его прежние поступки не дали бы ему возможности сохранить своё место в обществе. Кто захотел бы, несмотря на его раскаяние, принять его в свой тесный круг? Чувства, которые он теперь выказывает как Дух, дают нам надежду, что в будущем существовании он будет честным и уважаемым человеком, но если бы было известно, что он был Латур, то общественное мнение вновь бы преследовало его. А покров, накинутый на его прошлое, даёт ему возможность безболезненно стать в ряды честных людей. Сколько людей желали бы во что бы то ни стало вычеркнуть из своей памяти некоторые годы своего существования!
Существует ли какое-либо иное учение, более отвечающее справедливости и милосердию Бога? Во всяком случае, это не теория, а вывод из фактов и наблюдений. Не спириты его выдумали, они только наблюдали различные состояния, в которых являются Духи; они старались всё объяснить себе, из этих объяснений и образовалось учение. Если они приняли это учение, то потому, что оно вытекает из наблюдений и кажется им более рациональным, чем прежние, известные до наших дней учения о будущности души.
Кто дерзнёт отказать сообщениям Латура в их высоком нравственном смысле, в их поучительном значении? Дух этот, вероятно, был руководим и в мыслях, и в выражениях более высокими Духами, но в таком случае они помогали ему только в форме его высказываний, а не в сущности его мысли, и ни в чём не дозволяли ему противоречить самому себе. Они могли поэтизировать форму его раскаяния, но не могли, против его желания, вложить ему в уста слова самого раскаяния, поскольку у Духа есть свобода воли; они видели в нём зерно добрых чувств и потому помогали ему яснее выражаться и этим вызывать к себе сочувствие и сострадание слушателей.
Как поразительна эта картина раскаяния великого преступника, который среди своих страданий, преследуемый своими жертвами, возвышает свой голос и мысль к Господу, чтобы вымолить прощение! Может ли быть что-нибудь более поучительное для виновных? Как понятно его смятение, они естественны, ужасны, хоть и просты и не представляют ничего фантастического.
Можно было бы удивиться быстрой перемене в таком человеке, как Латур, но почему же ему не раскаяться? Отчего бы ему не иметь какой-либо слабой, вдруг зазвучавшей струны? Разве виновный навсегда обречён ко злу? Разве луч света не может проникнуть в его душу? Именно это и произошло с Латуром. Вот тут и есть моральная сторона сообщений Латура, в его понимании своего положения, в сожалении и в желании получить возможность искупления, это и назидательно. Что бы было удивительного, если бы он раскаялся перед смертью, разве этому было мало примеров?
Возврат к добру перед смертью казался бы многим, ему подобным, просто слабостью, но голос из-за могилы – это уже откровение того, что их ожидает. Он совершенно прав, когда говорит, что его пример - более верный способ удержать преступников от зла, чем обещание адского пламени и даже эшафота. Почему бы не распространять этих сообщений в тюрьме? Это многих заставило бы задуматься над будущностью, чему мы и имеем уже несколько примеров. Но как поверить словам мертвеца, когда думаешь, что раз умер, то всё кончено? Но настанет день, когда признают ту истину, что мёртвые могут приходить и наставлять живущих!
Есть ещё несколько важных поучений, какие можно вывести из этих сообщений, и прежде всего это подтверждение вечного закона справедливости: что одного раскаяния не достаточно, чтобы поставить виновного в ряды избранных. Раскаяние – это только первый шаг к исправлению, оно призывает милосердие Божие, это как бы введение к прощению и сокращению страданий, но Бог не прощает без условий; нужно, кроме раскаяния, ещё искупление, это понимает Латур и готовится к этому.
Далее, если сравнить этого грешника с тем, который был в Кастельнодари, то найдём большую разницу в назначенном им наказании. У последнего раскаяние явилось поздно, и мучения были продолжительнее, наказание же его было почти материальное; тогда как у Латура страдание более морально, и это понятно, так как у одного ум и способности были менее развиты чем у другого, ему нужно было что-нибудь достаточно сильное, чтобы подействовать на его грубые чувства; но моральные страдания не менее тяжки, в особенности для тех, кто дошёл до их разумения, как это видно из жалоб Латура: это не гнев, это крик совести, за которым следует раскаяние и желание искупления в надежде усовершенствования.
