ГЛАВА XXIII
Странное нравоучение.
Кто не ненавидит отца и мать своих. – Покинуть своего отца, свою мать и своих детей. – Оставьте мёртвым хоронить своих мёртвых. -- Не мир пришёл Я принести, но разделение.
Кто не ненавидит отца и мать своих.
1. С Ним шло множество народа; и Он обратился к ним и сказал: -- Если кто приходит ко Мне, и не ненавидит отца своего и матери, жены и детей, братьев и сестёр, и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником. -- И кто не несёт креста своего, и следует за Мной, не может быть Моим учеником. -- Так тот из вас, кто не отречётся от всего, что имеет, не может быть Моим учеником. (Евангелие от Луки, гл. XIV, ст. 25, 26, 27, 33).
2. Кто любит отца или мать больше, чем Меня, не достоин Меня; тот, кто любит своего сына или дочь свою больше, чем Меня, не достоин Меня. (Евангелие от Матфея, гл. Х, ст. 37).
3. Некоторые слова, впрочем, очень редкие, в устах Христа представляют такой странный контраст с его личностью, что невольно отказываешься понимать их, и высота его учения остаётся недосягаема. Записаны эти слова после его смерти, поскольку ни одно Евангелие не было написано при его жизни, и надо думать, что в данном случае основная мысль его была не верно передана, а ещё вероятнее, что первоначальный смысл мог измениться при переводе с одного языка на другой. Достаточно было сделать первую ошибку, чтобы она была повторена при последующих изданиях, как это случается с историческими фактами.
К этому случаю относится слово ненавидеть у Святого Луки: Если кто приходит ко Мне и не ненавидит отца своего и своей матери; ни у кого и мысли не могло возникнуть приписать слова эти Иисусу; и было бы излишним оспаривать это, а тем более стараться оправдать их. Нужно сначала узнать, были ли они произнесены Иисусом, а если да, то нужно знать, имели ли эти слова на современном ему языке то же самое значение, что и в нашем. Из следующего места Евангелия от Иоанна: «Ненавидящий жизнь свою в этом мире сохраняет её для жизни вечной» ясно, что Христос придаёт этому слову совершенно другой смысл, чем мы.
Еврейский язык не отличался богатством, в нём было много слов, имевших одинаковое звучание, но разные значения.. Таково, например, в Бытии слово, которое обозначает фазы сотворения, и служило одновременно выражением какого-то периода времени, и дневного отрезка времени; отсюда позднее – его перевод словом день, и верование в то, что мир был сотворён за период в шесть раз по 24 часа. Такое же смешение понятий представляют слова верблюд и канат; поскольку канат изготовлялся из шерсти верблюда и был переведён словом верблюд в аллегории об игольном ушке. (Гл. XVI, № 2)*.
* По латыни Нон доит, по-гречески Kаи ау мизэи, означает не ненавидеть, а меньше любить. Лучше греческого глагола мизэин, говорит еврейский глагол, которым мог пользоваться Иисус; он означает не ненавидеть, а меньше любить, любить не в такой степени, как чтото другое. В сирийском диалекте, которым, как говорят, чаще всего пользовался Иисус, это значение ещё более акцентировано. Именно в этом значении говорится в Бытии (гл. XXIX, ст. 30, 31): «И Иаков также возлюбил Рашель более, чем Лию, а Иегова, видя, что Лия ненавидима…». Очевидно, что истинное значение -- это менее любима; именно так надо переводить. Во многих других иудейских отрывках, и особенно сирийских, один и тот же глагол используется в значении любить не в такой степени, как что-то другое, и мы бы погрешили против смысла, переведя словом ненавидеть, имеющим другой определённый смысл. Текст Святого Матфея, впрочем, снимает все трудности. (Примечание M. Пеццани.)
Надо принимать в расчёт нравы и характер народов, влиявших на особенности свойств языка: без этого понимания настоящий смысл некоторых слов исчезает. При переводе с одного языка на другой одно и то же слово получает более или менее сильное выражение; так, на одном языке оно может служить выражением оскорбления или богохульства, тогда как на другом оно не имеет того значения, какое ему придают; даже в одном и том же языке некоторые слова теряют своё значение по истечении нескольких столетий. Вот почему строго дословный перевод не всегда передаёт мысль в совершенстве, и для того, чтобы быть точным, надо иногда употреблять не буквальный перевод, а эквиваленты или перифразы.
Замечания эти находят особенное применение в толковании Священного Писания, и в частности Евангелия. Если не считаться со средой, в которой жил Иисус, то легко ошибиться в значении некоторых выражений и фактов вследствие привычки судить о других по-своему. Во всяком случае, надо исключить из слова ненавидеть современное значение, как противоречащее духу учения Иисуса. (См. также гл XIV, № 5 и след.).
Оставление отца своего и матери своей и детей своих.
4. И всякий, кто во имя Моё оставит свой дом, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли свои, получит во сто крат более и наследует жизнь вечную. (Евангелие от Матфея, гл. XIX, ст. 29).
5. И тогда Пётр сказал ему: «Что касается нас, Ты видишь, мы оставили всё и последовали за Тобой. -- Иисус сказал им: Истинно говорю вам: никто не оставит для Царства Божия свой дом, или родителей, или братьев, или сестёр, или жену, или детей, -- кто не получит гораздо более в этом мире, и в век будущий жизни вечной. (Евангелие от Луки, гл. XVIII, ст. 28-30).
6. Другой ученик сказал ему: Я пойду за Тобой, Господи; но прежде позволь мне проститься с домашними моими. -- Но Иисус сказал ему: Никто, положивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не готов для Царствия Божьего. (Евангелие от Луки, гл. IX, ст. 61, 62).
Не споря о словах, здесь надо искать мысль, которая, очевидно, была следующей: «Интересы будущей жизни должны брать верх над всеми человеческими соображениями», потому что она согласуется с основой учения Иисуса, тогда как идея отречения от семьи своей была бы отрицанием её.
Разве у нас перед глазами недостаточно примеров применения этих положений в жертвовании интересами и привязанностями семьи ради отечества? Разве осуждают сына за то, что он покидает отца, мать, братьев, жену, детей, чтобы идти защищать родину? Напротив, не ставится ли ему в заслугу, что он лишает себя радостей домашнего очага и объятий дружбы, чтобы исполнить долг? Значит, существуют обязанности, берущие верх надо всеми остальными. Разве закон не обязывает дочь покинуть родителей, чтобы следовать за мужем? Свет одобряет случаи, когда самая тягостная разлука является необходимостью; но привязанности не уничтожаются этим: разлука не уменьшает ни уважения, ни заботливости, должной родителям, ни нежности по отношению к детям. Итак, мы видим, что эти слова, даже принятые буквально, кроме слова ненавидеть, не отрицают заповеди, предписывающей чтить отца своего и матерь свою, не отрицают родительской нежности, если вникнуть в смысл их. Целью их было показать при помощи гиперболы, насколько настоятельна обязанность заниматься будущей жизнью. Впрочем, слова эти не могли так поражать народ, у которого в это время семейные узы были не так крепки, как у народов с более совершенным нравственным развитием. Узы эти, более слабые у первобытных народов, укрепляются с развитием впечатлительности и нравственного чувства. Разлука даже необходима для прогресса как относительно семьи, так и относительно рас: они вырождаются, если не скрещиваются; этот закон природы служит как для нравственного прогресса, так и для физического.
Этот вопрос рассматривается здесь лишь с точки зрения земной жизни; спиритизм же даёт нам возможность смотреть на него с более возвышенной точки зрения, указывая, что истинные узы привязанности это узы Духа, а не тела; ни разлука, ни даже смерть тела не разрывают этих уз: они укрепляются в духовной жизни при помощи очищения Духа; утешительная истина, которая даёт большую силу для перенесения превратностей жизни. (Гл. IV, № 18; гл. XIV, № 8).
Оставьте мёртвым хоронить своих мёртвых.
7. Другому же Он сказал: Следуй за Мной; и тот ему ответил: Господи, позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. -- Иисус ответил ему: Предоставь мёртвым хоронить своих мертвецов; а ты иди и объявляй о Царствии Божьем. (Евангелие от Луки, гл. IX, ст. 59, 60).
8. Что могут означать эти слова: «Предоставь мёртвым погребать своих мертвецов»? Рассуждения, предшествовавшие этим словам, в первую очередь показывают, что в той ситуации, в которой они были произнесены, они не могли выражать осуждения тому, кто смотрел как на обязанность сыновней преданности на похороны своего отца; но они содержат в себе глубокую мысль, которую можно понять лишь при более полном знакомстве с духовной жизнью.
Действительно, духовная жизнь является истинной жизнью; это нормальная жизнь Духа; его земное существование временно и преходяще; это род смерти, если её сравнить с великолепием и активностью духовной жизни. Тело служит лишь грубой одеждой, в которую облекается Дух; это цепь, привязывающая его к земному шару, и он счастлив от неё избавиться. Уважение, оказываемое мёртвым, относится не к телу, а к воспоминанию о покинувшем его Духе; оно аналогично чувству к предметам, принадлежавшим умершему, к которым он прикасался и которые сохраняют как святыню. Именно этого человек не мог понять самостоятельно; Иисус объясняет ему это, говоря: не заботься о теле, но думай больше о Духе; иди и говори о Царстве Божьем, говори людям, что их родина не на Земле, а на Небе, так как там только есть истинная жизнь.
Не мир пришёл Я принести, но разделение.
9. Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч; -- поскольку Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И врагами человеку будут домашние его. («Евангелие от Матфея, гл.Х, ст. 34, 35, 36).
10. Огонь пришёл Я бросить на землю; и как бы я желал, чтобы он уже загорелся? -- Крещением должен Я креститься; и как Я тороплюсь, чтобы это свершилось!
Думаете ли вы, что Я пришёл дать мир земле? Нет, уверяю вас, но, напротив, разделение; -- поскольку отныне если будут пятеро человек в одном доме, то разделены будут один против другого: трое против двух, и двое против трёх; -- Отец будет разделён с сыном, сын с отцом; мать с дочерью, и дочь с матерью; свекровь с невесткой своей, и невестка со свекровью своей. (Евангелие от Луки, гл. XII, ст. 49-53).
11. Неужели Иисус, олицетворение кротости и доброты, не перестававший проповедовать любовь к ближнему, мог сказать: Я пришёл принести на землю не мир, но меч; Я пришёл разделить сына с отцом его, мужа с женой; бросить огонь пришёл Я на землю, и как желал бы, чтобы он побыстрее разгорелся! Разве слова эти не представляют резкого противоречия с его учением? Нет ли богохульства в том, чтобы присвоить Ему язык кровного соперника и разрушителя? Нет, в Его словах нет ни богохульства, ни противоречия, так как действительно Он произнёс эти слова, они свидетельствуют о Его высокой мудрости; единственно, что двойственная форма выражения не передаёт точно его мысли, поэтому насчёт истинного смысла её ошибаются; слова Его, буквально понятые, могли бы превратить его совершенно миролюбивую миссию в миссию раздоров и возмущений, абсурдное заключение, которое здравый рассудок отталкивает, так как Иисус не мог противоречить себе. (Гл. XIV, № 6).
12. Любая новая идея неизбежно наталкивается на противодействие, и нет ни одной, которая бы была установлена без борьбы; поэтому, в подобных случаях сопротивление всегда соответствует важности предвиденных результатов, так как чем более великая идея, тем сильнее она задевает интересы. Если она явно ложна, и если её считают безрезультатной, никто ею не проникается, зная, что в ней нет жизненности. Но если она истинна, если зиждется на солидном основании, если можно предвидеть, что она имеет будущность, то тайное предчувствие предупреждает противников об опасности для них и для общего порядка вещей, в поддержании которых они заинтересованы. Вот почему они нападают на неё и её приверженцев.
Мера важности и результатов новой идеи заключается, таким образом, во впечатлении, производимом при её появлении, в силе противодействия, возбуждаемого ею, и в степени настойчивости и негодования её противников.
13. Иисус пришёл провозгласить учение, подрывавшее в основе злоупотребления, которыми жили фарисеи, книжники и священники того времени; поэтому они умертвили его, думая убить идею и убивая человека; но идея всё пережила, так как она была истинна; она разрослась потому, что входила в предначертания Бога и, выйдя из маленького иудейского местечка, водрузила своё знамя в столице языческого мира перед лицом своих самых жестоких противников, имевших более всего причины бороться против неё; она низвергла вековые верования, которых многие придерживались больше из-за личных расчётов, чем по убеждению. Здесь ждала её апостолов ужасная борьба; жертвы были неисчислимы, но идея всё же росла и вышла победительницей, так как взяла верх над своими предшественниками как истина.
14. Надо заметить, что христианство появилось, когда язычество приходило в упадок и боролось против света разума. Формально его ещё придерживались, но само верование исчезло; его поддерживала только личная выгода. Интерес к выгоде всегда держится упорно; приверженцы его никогда не уступают перед очевидностью; они раздражаются тем сильнее, чем решительнее убеждения, противопоставляемые им, и чем яснее обнаруживают их заблуждения; они хорошо знают, что заблуждаются, но это не трогает их, так как в душе их нет истинной веры; они больше всего опасаются света, открывающего глаза слепым: заблуждение им выгодно; вот почему они хватаются за него и защищают его.
Разве Сократ тоже не излагал учения, аналогичного до известной степени учению Христа? Почему же оно не взяло верх в то время у самого развитого народа Земли? Потому, что время ещё не пришло: он сеял на почве необработанной; язычество ещё не ослабело. Христос получил свою миссию в благоприятное время. Хотя далеко не все люди его времени были на высоте христианских идей, но способность воспринимать их была сильна, поскольку люди уже начали ощущать пустоту, оставляемую в душе обыкновенными верованиями. Сократ и Платон открыли путь и подготовили умы. (См. Введение, параграф IV, Сократ и Платон, предвестники идеи Христианства и Спиритизма).
15. К несчастью, сторонники нового учения не условились относительно толкования слов Учителя, в большинстве своём затуманенных аллегорией и образностью. Вследствие этого с самого начала образовались многочисленные секты; каждая из них претендовала на исключительное обладание истиной, и восемнадцать веков не принесли согласия. Забыв самое важное божественное правило, которое Иисус сделал краеугольным камнем своего учения и исключительным условием спасения: милосердие, братство и любовь к ближнему, эти секты предавали друг друга анафеме и нападали одна на другую; более сильные уничтожали более слабых, топя их в крови, предавая мучениям и сжигая на кострах. Христиане, победители язычества, из преследуемых сделались преследователями; огнём и мечом водружали они крест непорочного Агнца в мире. Достоверен факт, что религиозные войны были самые ужасные и сотворили больше жертв, чем войны политические; и ни в какой другой войне не было столько жестокости и варварства.
Разве причина этого заключается в учении Христа? Конечно, нет, так как оно резко осуждает всякое насилие. Разве он говорил когда-нибудь своим ученикам: идите убивайте, истребляйте, сжигайте верящих не в то, во что верите вы? Нет, он говорил им совершенно противоположное: Все люди -- братья, а Бог обладает высшим милосердием; любите своих ближних; любите врагов своих; делайте добро преследующим вас. И ещё он говорил им: кто убьёт мечом, от меча и погибнет. Ответственность падает не на учение Христа, а на ложно истолковавших его и сделавших его орудием своих страстей; на всех, не признавших следующих слов: Царство Моё не от мира сего.
Иисус в своей глубокой мудрости предвидел то, что должно было свершиться; но это было неизбежно, так как причина заключалась в самом несовершенстве человеческой природы, которая не могла сразу измениться. Христианству нужно было пережить это продолжительное, жестокое испытание в восемнадцать веков, чтобы доказать всё своё могущество, так как несмотря на всё зло, причинённое ему, христианство осталось чисто; никогда оно не служило причиной; позор падал всегда на злоупотреблявших, и при всяком акте нетерпимости говорили: если бы христианство было лучше понято и правильнее применялось, этого бы не случилось.
16. В словах Иисуса: Не мир пришёл Я принести, а разделение, заключается следующая мысль:
«Не думайте, что моё учение водворится мирно; оно приведёт к кровавой борьбе, в которой моё имя будет служить предлогом, так как люди не поймут или не захотят понять меня; братья, разделённые верованиями, обнажат меч друг против друга, и разделение возникнет между членами одной и той же семьи, не имеющими одинаковой веры. Я пришёл бросить огонь на землю, чтобы очистить её от заблуждений и предрассудков, подобно тому, как разводят огонь в поле, чтобы очистить его от дурных трав; мне хочется, чтобы скорее разгорелось пламя, несущее очищение; из возникшего столкновения истина выйдет победительницей; за войной последует мир; за партийной ненавистью -- всеобщее братство; за мраком фанатизма -- свет просвещённой веры. Когда поле будет готово, Я пришлю вам Утешителя, Духа Истины, который всё восстановит; то есть, объясняя истинный смысл моих слов, который люди более просвещённые в состоянии будут понять, он положит конец братоубийственной борьбе, разделяющей детей одного Бога. Утомившись, наконец, безуспешной борьбой, приносящей только отчаяние и вносящей смятение даже внутри семьи, люди поймут, в чём заключаются их истинные выгоды; в этом будущем мире они увидят, где друзья и враги их покоя. Тогда все придут укрыться под одним знаменем милосердия, и всё восстановится на земле согласно с истиной и с принципами, которые я преподал вам.»
17. Спиритизм является осуществить в нужное время обещание Христа; но он не может этого сделать, не уничтожив злоупотреблений. Как и Иисус, он встречает на своём пути гордыню, эгоизм, корыстолюбие, слепой фанатизм, честолюбие, которые, будучи опровергнуты во всех своих доводах, пытаются преградить ему путь и воздвигнуть преграды и гонения; вот почему ему нужно также бороться. Но время кровавой борьбы и преследований миновало, и спиритизму предстоит перенести борьбу чисто нравственную. Борьба христианства длилась веками, борьба же спиритизма продолжится несколько лет, потому что свет, вместо того, чтобы исходить из одного очага, засияет во всех местах земного шара и скорее откроет глаза слепым.
18. Значит, эти слова Иисуса должны подразумевать негодование, которое, как он предвидел, возбудит его учение; временные столкновения, которые будут следствием его; борьбу, которую ему придётся перенести, прежде чем оно водворится, подобно тому, как это было с евреями перед их вступлением в Землю Обетованную. Слова эти не могут означать с его стороны намерения сеять беспорядок и смятение. Зло должно было прийти от людей, а не от него. Он был подобен приходящему лечить врачу, лекарства которого вызывают исцеляющий криз, возбуждая нездоровые выделения больного.
