ВВЕДЕНИЕ
I. Цель Этой Книги.
Темы, содержащиеся в Евангелии, можно разделить на пять частей: Обычная жизнедеятельность Христа, чудеса, предсказания, слова, послужившие установлению догм Церкви и нравственное воспитание. Если первые четыре части были темами для споров, то последняя оставалась неуязвимой. Перед этим божественным кодексом склоняется само недоверие; это та область, где могут встречаться все культы, это знамя, под которым все могут укрыться, какими бы ни были их верования, потому что она никогда не являлась темой для религиозных споров, всегда и везде возникавших из-за догматических вопросов; оспаривая которые, кстати, секты находили свой собственный приговор, потому что большинство склоняются скорее к мистической стороне, чем к стороне нравственной, требующей изменения себя самого. Для людей, в частности, это правила поведения, охватывающие все обстоятельства личной или общественной жизни, принцип всех социальных взаимоотношений, основанных на самой строгой справедливости; это, наконец, и прежде всего, непогрешимый путь к будущему счастью, уголок завесы, приподнятый над будущей жизнью. Именно эта часть и является исключительной целью данного произведения.
Все восхищаются евангельской моралью; каждый заявляет о её утончённости и необходимости; но многие это делают из доверия тому, о чём лишь слышали, или веря в некоторые выражения, ставшие пословицами; и мало кто имеет о ней глубокое знание, и ещё менее её понимают и могут извлечь из неё последствия. Причина, в большей части, состоит в трудности, которую представляет собой чтение Евангелия, непонятного для большинства. Аллегорическая форма, умышленный мистицизм языка приводят к тому, что многие читают его по призыву совести или по долгу, как читают молитвы, не понимая их, то есть, без какой-либо пользы. Рецепты нравственности, разбросанные там и сям, смешанные с массой других рассказов, проходят незамеченными; И становится невозможным охватить её в целом и сделать темой отдельного чтения или медитации.
Это правда, из евангельской морали сделали множество трактатов, но обработка в современном литературном стиле лишает их первозданной наивности, придающей одновременно шарм и идентичность. То же самое с отдельно взятыми изречениями, сведёнными к самому простому изречению пословицы; и это уже всего лишь афоризмы, которые теряют часть своей значимости и своего интереса из-за отсутствия тех аксессуаров и обстоятельств, в которых они были даны.
Чтобы устранить эти препятствия, мы объединили в этой книге статьи, могущие составлять, собственно говоря, универсальный моральный кодекс, без различий культа; в цитатах мы сохранили всё, что полезно развитию мысли, сокращая лишь не связанные с темой вещи. Кроме того, мы скрупулёзно соответствовали оригинальному переводу Саси, а также разделению на стихи. Но вместо того, чтобы привязаться к невозможному хронологическому порядку, и без всяких реальных преимуществ в подобной теме, изречения были методологически сгруппированы и классифицированы в соответствии со своей природой, с тем, чтобы они как можно более чётко следовали друг за другом. Напоминание порядковых номеров глав и стихов позволяет прибегать к обычной классификации, если она здесь уместна.
Это только материальный труд, который, один, имеет лишь вторичную пользу; основное же – сделать этот труд понятным для всех, с помощью разъяснений трудных отрывков, и использовать развитие всех этих последствий в различных жизненных ситуациях. Что мы и постарались сделать с помощью добрых Духов, помогающих нам.
Многие места Евангелия, Библии и других священных авторов, в основном, являются непонятными, и даже кажутся иррациональными лишь из-за ошибки в ключе понимания истинного смысла; этот ключ полностью находится в спиритизме, как в этом могли убедиться те, кто изучали его серьёзным образом, и когда позже его лучше узнают. Спиритизм находится везде в античности и во все времена человечества: везде находят его следы в писаниях, в верованиях и в монументах; именно поэтому, если он открывает новые горизонты для будущего, он бросает не менее живой свет на тайны прошлого.
В дополнение к каждому правилу мы добавили некоторые наставления, избранные среди тех, которые были продиктованы Духами в различных странах с помощью различных медиумов. Если бы эти наставления исходили из единого источника, они могли бы испытывать личное влияние или влияние окружения, тогда как разнообразие источников доказывает, что Духи дают свои наставления повсюду, и в этом отношении не существует привилегированных.*
* Мы могли бы, несомненно, на каждый сюжет давать намного большее количество сообщений, полученных во множестве других спиритических городов и центров, чем те, которые мы цитируем здесь; но нам пришлось, прежде всего, избегать монотонности бесполезных повторений, и ограничить наш выбор на тех, кто, по содержанию и по форме, возвращались более специфически в рамки этого произведения, сохраняя для последующих публикаций те сообщения, которые не нашли здесь своего места.
Что касается медиумов, то мы воздержались называть какие-либо имена; в большинстве своём, мы их не называем по их же просьбе, и с этого момента нам не подобает делать исключения. Впрочем, имена медиумов не добавили бы значимости творению Духов; Это было бы лишь удовлетворением самолюбия, которое поистине серьёзным медиумам отнюдь не присуще; они понимают, что их роль была чисто пассивной, что значимость общений нив чём не возвышает их личной заслуги, и что было бы ребячеством тешить своё тщеславие в работе разума, где ты предоставляешь всего лишь механическую помощь.
Этим произведением могут пользоваться все; каждый может черпать в нём средства подведения своего поведения к морали Христа. Спириты найдут здесь, помимо прочего, приложения, которые их в особенности касаются. Благодаря общению, установленному отныне на постоянной основе между людьми и невидимым миром, евангельский закон, преподаваемый во всех нациях самими Духами, уже не будет мёртвой буквой, потому что каждый поймёт его и постоянно будет иметь Наставления Духов – это поистине голоса Небес, которые приходят просвещать людей и призывать их к практике Евангелия.
II. Авторитет Спиритического Учения.
Всеобщий контроль учения Духов.
Если бы спиритическое учение было концепцией чисто человеческой, оно имело бы гарантом лишь свет того, кто её придумал; поэтому никто здесь не мог бы иметь претензий, основанных на обладании лишь им одним абсолютной истиной. Если бы Духи, открывшие его, проявились бы перед лишь одним человеком, ничто не гарантировало бы происхождение, потому что пришлось бы поверить на слово тому, кто сказал бы, что принял это учение. Со своей стороны, позволяя совершенную искренность, самое большее -- он мог убедить лишь людей своего окружения; он мог бы иметь своих сторонников-сектантов, но никогда не объединил бы всех.
Бог угодно было, чтобы новое откровение пришло к людям более быстрым и подлинным путём; вот почему он поручил Духам нести это откровение от полюса к полюсу, проявляясь повсюду, никому не давая никаких исключительных привилегий слышать их слова. Человека могут сбить с толку, он может сам заблуждаться; такого не происходит, если миллионы видят и слышат одно и то же: это гарантия для всех и каждого. Кстати, одного человека можно убрать, но убрать массы невозможно. Можно сжечь книги, но нельзя сжечь Духов; поэтому, даже если сжечь все книги, источник учения не перестал бы от этого быть неиссякаемым, хотя бы потому, что источник этот не на земле, он проявляется повсюду, и каждый может черпать из него. За неимением людей для его распространения, всегда будут Духи, которые достигают любой точки мира, но их не может достигнуть никто.
Поэтому в действительности Духи сами творят пропаганду с помощью неисчислимых медиумов, которых они везде находят. Если бы был лишь один переводчик, то каким бы привилегированным он ни был, едва ли о спиритизме узнали; этот переводчик сам, к какому бы классу он ни принадлежал, стал бы объектом отчуждения со стороны многих людей; его не приняли бы все нации, тогда как Духи, обращаясь повсеместно ко всем народам, ко всем сектам и всем партиям, принимались ими всеми; спиритизм не имеет национальности или гражданства; он вне всех особенных культов; его не навязывают ни одному классу общества, потому что каждый может принимать наставления своих родителей и друзей из загробного мира. Надо было, чтобы всё происходило именно таким образом, чтобы человек мог призывать всех людей к братству; если бы он не был на нейтральной территории, то поддерживал бы распри, вместо того, чтобы смягчать их.
В этой универсальности учения Духов – сила спиритизма; отсюда и причина такой быстрой пропаганды; и если голос одного человека, даже с помощью печатного станка, положил бы века на то, чтобы дойти до ушей всех, то здесь тысячи голосов слышны одновременно во всех уголках земли, провозглашая одни и те же принципы, и донося их как до самых невежественных, так и до самых учёных, чтобы никто не оставался обездоленным. Этим преимуществом не могла воспользоваться ни одна из доктрин, появлявшихся вплоть до наших дней. Значит, если спиритизм – это истина, то он не боится ни злых намерений людей, ни нравственных революций, ни физических потрясений земного шара, потому что ни одна из этих вещей не может достичь Духов.
Но это не единственное преимущество, вытекающее из этого исключительного положения; спиритизм находит в нём всемогущую гарантию против химер, которые могли бы возбудить чьи-либо амбиции или противоречия некоторых Духов. Эти противоречия, конечно же, являются подводными камнями, но эти камни несут в себе, наряду со злом, и определённое лекарство.
Известно, что Духи, вследствие разницы, существующей в их возможностях, далеки от индивидуального обладания всей истиной; что им не всем дано проникать в некоторые тайны; что их знания пропорциональны их очищению; что простые Духи знают не более человека, и даже меньше, чем некоторые люди; что среди них, как и среди людей, есть высокомерные и фальшивые учёные, верящие в то, что они знают то, чего в самом деле не знают; есть систематики, принимающие свои идеи за истину; наконец, что только Духи самого высокого порядка, полностью дематериализовавшиеся, освободились от земных идей и предрассудков; но также известно, что Духи-обманщики не стесняются обитать под вымышленными именами, чтобы заставить людей принять их утопии. Отсюда вытекает, что для всего того, что лежит вне исключительно нравственного учения, откровения, которые каждый может получать, имеют индивидуальный и недостоверный характер; что они должны рассматриваться как личное мнение того или иного Духа, и что было бы неосторожным принимать их на веру и с лёгкостью распространять в качестве абсолютной истины.
Первейший контроль – это, бесспорно, разум, которому должно подчиняться всё без исключения, что исходит от Духов; любая теория, явно противоречащая здравому смыслу, мощной логике и имеющимся положительным данным, каким бы уважаемым именем она ни была подписана, должна быть отвергнута. Но во многих случаях этот контроль неполон, изза недостаточности просвещения у некоторых личностей, и из-за тенденции многих людей считать своё собственное суждение единственным судьёй истины. В подобных случаях что делают люди, которые самим себе не полностью доверяют? Они обращаются к мнению большинства людей, и это мнение большинства становится их руководителем. Таким должно быть и мнение в отношении учения Духов, которые сами предоставляют нам к этому средства.
Таким образом, соответствие в учении Духов является лучшим контролем; но надо ещё, чтобы оно находилось в определённых условиях. Наименее уверенное их всех – когда один медиум сам расспрашивает многих Духов по сомнительному поводу; очевидно, что если он находится под влиянием одержания, или имеет дело с Духом-обманщиком, этот Дух может сказать ему то же самое под различными именами. И тем более нет достаточной гарантии в соответствии, которую можно получить через медиумов одного и того же центра, потому что они могут испытывать одно и то же влияние.
Единственной серьёзной гарантией учения Духов является то соответствие, которое существует в откровениях, сделанных спонтанно, при посредничестве большого числа не знакомых друг с другом медиумов, и проживающих в разных местах.
Мы понимаем, что речь здесь идёт не об общениях вторичного плана, а о тех, которые связаны с самими принципами учения. Опыт показывает, что когда какой-либо новый принцип должен выражаться в cвоих решениях, то он преподаётся спонтанно в различных точках одновременно и идентичным способом, если не по форме, то по крайней мере по содержанию. Поэтому если Духу хочется сформулировать какую-либо эксцентричную систему, основанную лишь на своих идеях и далёкую от истины, то можно быть уверенным, что эта система останется ограниченной и падёт перед единодушием наставлений, даваемых повсюду в других местах, в этом отношении у нас есть уже достаточно примеров. Именно это единодушие и заставило пасть все отрывочные системы, появившиеся на заре спиритизма, когда каждая система объясняла феномены на свой лад и до того, как были познаны законы, регулирующие отношения видимого и невидимого миров.
Такова основа, на которую мы опираемся, когда формулируем принцип учения; мы подаём его как истинное не потому, что он соответствует нашим идеям; мы отнюдь не претендуем на звание высшего судьи истины, и мы никому не говорим: “Верьте в то-то и то-то, потому что мы вам об этом говорим”. Наше мнение мы рассматриваем как мнение личное, которое может быть правильным либо ошибочным, потому что мы не более непогрешимы, чем кто-либо другой. И тем более это учение не является истиной лишь потому, что было преподано нам, но потому, что прошло проверку на соответствие.
В нашем положении, получая сообщения напрямую из тысячи серьёзных спиритических центров, разбросанных в различных точках планеты, мы даже можем видеть принципы, на которых зиждется это соответствие; это то наблюдение, которое руководило нами до сих пор и будет вести нас в новых областях, которые призван выявить спиритизм. Таким образом, внимательно изучая сообщения, приходящие из разных мест, как из Франции, так и из-за рубежа, мы узнаём, по весьма специфической природе откровений, что появилась тенденция к тому, чтобы выйти на новый путь, и что настал момент сделать ещё один шаг вперёд. Эти откровения, иногда иносказательные, часто проходили незамеченными для многих из тех, кто получал их; многие же другие считали, они единственные, которым они были даны. Взятые изолированно, они не имели бы для нас никакого значения; лишь совпадение придаёт им серьёзность; затем, когда настаёт момент их широкого появления на свет, все вдруг вспоминают, что получали наставления в том же роде. И именно это всеобщее движение мы наблюдаем и изучаем при поддержке наших духовных руководителей, которая помогает нам судить о возможности, представившейся нам сделать что-либо или воздержаться от этого.
Этот всеобщий контроль является гарантией для будущего объединения спиритизма, он уничтожит все противоречивые друг другу теории. Именно здесь в будущем будут искать критерий истины. Успех учению, сформулированному в Книге и Книге Медиумов, Духов, принесло то, что везде каждый мог напрямую получать от Духов подтверждение того, что содержат эти книги. Если бы Духи, приходящие со всех сторон, противоречили им, то эти книги уже давно испытали бы на себе судьбу всех утопических концепций. Даже поддержка прессы не смогла бы спасти их от краха, тогда как, лишённые этой поддержки, они, тем не менее, прошли быстрый путь, потому что имели поддержку Духов, чья доброжелательность компенсировала, и с лихвой, недоброжелательность людей. И так будет со всеми идеями, исходящими от Духов, где люди не могли бы выносить испытания этим контролем, и чью силу никто не смог бы опротестовать.
Предположим, что некоторым Духам нравится диктовать под каким-нибудь именем книгу в противоположном смысле; предположим даже, что с враждебным намерением, желая дискредитировать учение, недоброжелательность возбудила апокрифические сообщения; какое же влияние могут иметь эти писания, если они со всех сторон изобличаются Духами? Надо бы удостовериться именно в приверженности этих последних, прежде чем запускать систему от их имени. От системы одного до всеобщей системы – расстояние в бесконечность. Что могут сделать пусть даже все аргументы на мнение масс, если миллионы дружеских голосов, выходящих из космоса, приходят со всех уголков Вселенной в лоно каждой семьи, чтобы наголову разбить их? В этом отношении, не подтвердил ли уже опыт теорию? Что стало со всеми теми публикациями, которые должны были, так сказать, уничтожить спиритизм? Есть ли хоть одна из них, которая остановила его поступь? До сегодняшнего дня под этим углом зрения, бесспорно, одним из самых важных, такой вопрос не рассматривался: каждый считался только с собой, но не считался с Духами.
Принцип соответствия является ещё и гарантией против разногласий, которые приходится испытывать спиритизму со стороны сект, желающих захватить его и перекроить на свой лад. Любой, кто попытался бы сбить его с предопределённой цели, неминуемо провалился бы, по той простой причине, что Духи, ввиду универсальности своего учения, уберут любое изменение, которое отклонилось бы от истины.
Из всего этого вытекает капитальная истина – тот, кто захотел бы стать на пути установленного и санкционированного потока идей, мог бы причинить лишь небольшое местное и одномоментное волнение, но никогда не смог бы доминировать в целом, даже в настоящее время, не говоря уже о будущем.
Кроме того, отсюда вытекает, что наставления, даваемые Духами в отношении ещё не разъяснённых пунктов учения, не могли бы составить закона, пока они остаются изолированными; и что они, как следствие, должны приниматься достаточно сдержанно и в качестве справочного материала.
Отсюда – необходимость самой большой осторожности в их публикации; и в случае, если посчитают необходимым публиковать их, важно будет представлять их лишь как личные мнения, более или менее вероятные, но, во всяком случае, нуждающиеся в подтверждении. Именно этого подтверждения следует ожидать, прежде чем представлять какой-либо принцип как абсолютную истину, если не хотите, чтобы вас обвинили в поверхностности или необдуманной доверчивости.
Высшие Духи всегда начинают свои наставления с чрезвычайной мудростью; они постепенно, поэтапно затрагивают великие вопросы учения, по мере того, как разум становится способным понимать истины более высокого порядка, а обстоятельства начинают складываться с пользой для проявления какой-либо новой идеи. Вот почему с самого начала они всего не сказали, и даже сегодня не говорят всего, никогда не уступая нетерпению слишком торопливых людей, которые хотят срывать плоды до их созревания. И значит, было бы излишним желать опередить время, предназначенное Провидением для каждой вещи, потому что в этом случае серьёзные Духи положительно отказывают в своей помощи; а легкомысленные Духи, мало заботясь об истине, отвечают на все вопросы; поэтому на любые преждевременные вопросы всегда будут противоречивые ответы.
Вышеизложенные принципы – это явление не какой-либо персональной теории, а вынужденные последствия, в которых проявляются Духи. Весьма очевидно, что если один Дух говорит что-то со своей стороны, тогда как миллионы Духов говорят противоположное в другом месте, то презумпция истины не может существовать для того одного или придерживаться его мнения; поэтому, претендовать на правоту одного против всех было бы также нелогично как со стороны Духа, так и со стороны людей. Поистине мудрые Духи, если чувствуют, что недостаточно просвещены в каком-либо вопросе, никогда не будут разбирать его в абсолютной манере; они заявят, что рассматривают его со своей точки зрения и сами посоветуют дождаться его подтверждения.
Какой бы великой, красивой и правильной ни была идея, невозможно, чтобы она с самого начала объединяла все мнения. Вытекающие отсюда конфликты являются неизбежным следствием движения мысли; они даже необходимы для быстрейшего нахождения истины, и весьма полезно, чтобы они происходили в самом начале для скорейшего отсева фальшивых идей. Спириты, испытывающие в этом определённые опасения, должны быть абсолютно спокойны. Все отдельные претензии падут силой обстоятельств перед великим и мощным критерием всеобщего контроля.
Присоединятся не к мнению одного человека, а к единому голосу Духов; и не человек, и тем более не мы и никто другой, создаст спиритическое православие; и тем более не Дух, пришедший навязать себя кому бы то ни было: универсальность Духов, общающихся между собой на Земле по Божьему порядку; здесь основной характер спиритического учения; здесь его сила, здесь его авторитет. Бог пожелал, чтобы Его закон установился на нерушимой основе, поэтому он не положил его на хрупкую голову лишь одного существа.
Именно об этот могущественный ареопаг, не признающий ни группировок, ни ревнивых противоборств, ни сект, ни наций, разобьются все противники, амбиции, все претензии на личное первенство; и да разобьёмся мы сами, если захотим подменить свои собственными идеями свободные декреты; он один разрешит все спорные вопросы, заставит замолчать диссидентство и по праву рассудит. Перед этим мощным аккордом всех голосов с небес что может сделать мнение одного человека или одного Духа? Меньше, чем капля воды, затерянная в Океане, меньше, чем голос ребёнка, заглушаемый грозой.
Всеобщее мнение – вот высший судья, выносящий приговор в последней инстанции; оно формируется изо всех индивидуальных мнений; если одно из них истинно, оно лишь добавляет веса в балансе; если фальшиво, оно не может оказать влияния на все другие мнения. В этой огромной помощи индивидуальности стираются, и именно здесь – новый крах гордыни человеческой.
Уже прорисовывается этот гармоничный ансамбль; и потому этот век не минует его расцвета, который зафиксирует всю неуверенность; потому что отныне мощные голоса получат миссию быть услышанными, чтобы собрать людей под единым знаменем, как только поле будет достаточно вспахано. А пока тот, кто находится между двух противоположных систем, может наблюдать, в каком направлении формируется общее мнение: этот уверенный знак направленности, в которой высказывается большинство Духов по различным точкам, в которых они общаются; это знак, не менее уверенный, чем знак обеих систем, который унесёт его.
III. Исторические Заметки.
Чтобы хорошо понимать определённые отрывки Евангелия, необходимо различать значение многих слов, часто встречающихся в нём, которые характеризуют состояние нравов и еврейского общества в то время. Эти слова, более не имеющие для нас того же смысла, часто неверно толковались, и поэтому оставили определённого рода непонимание. Разумность их значения объясняет к тому же истинный смысл определённых изречений, которые кажутся странными на первый взгляд.
САМАРИТЯНЕ. После раскола десяти племён Самария стала столицей королевства-диссидента Израиля. Неоднократно разрушенный и отстроенный, при правлении римлян Израиль стал административным центром Самарии, одного из четырёх разделений Палестины. Ирод, прозванный Великим, украсил его величественными памятниками, и, чтобы польстить Августу, дал ему название Aвгуста, или по-гречески Себаста.
Самаритяне почти всегда воевали с королями Иуды; глубокая неприязнь, идущая со времён разделения, была постоянной между двумя народами, избегавшими любых взаимоотношений. Чтобы углубить раскол и более не приходить в Иерусалим на религиозные праздники, самаритяне построили для себя особый храм и провели определённые реформы; они приняли лишь Пятикнижие, содержащее закон Моисея, и отвергали все книги, которые позже были к нему добавлены. Их священные книги писались самыми старинными еврейскими буквами. В глазах ортодоксальных евреев они были еретиками, и поэтому были гонимы, презираемы и предаваемы анафеме. Итак, антагонизм обеих наций состоял лишь в единственном – различии религиозных мнений, хотя их верования имели одни и те же корни; это были Протестанты того времени.
И сегодня можно ещё встретить самаритян в определённых краях Ливана, особенно в Наплузе и в Яффе. Они соблюдают закон Моисея более строго, чем другие евреи, и заключают брачные союзы лишь между собой.
НАЗАРЕЯНЕ – имя, данное в древнем законе евреям, которые давали обет либо на всю жизнь, либо на какое-то время сохранять совершенную чистоту; они принимали на себя целомудрие, воздержание от хмельных напитков и не брили волосы. Самсон, Самуэль и Иоанн-Креститель были назареянами.
Позже евреи стали называть этим именем первых христиан, по образу Иисуса из Назарета.
Это также было названием одной еретической секты в первые века христианской эры, которая также, как и Эбиониты, от которых они приняли некоторые принципы, смешивали практику Моисееву с христианскими догмами. Эта секта исчезла в четвёртом веке.
МЫТАРИ. Так в древнем Риме называли всадников-откупщиков, контролировавших общественные выплаты, задачей которых был сбор налогов и прибылей разного рода, будь то в самом Риме, или в других частях империи. Они были предвестниками откупщиков и дельцов древнего режима во Франции, до сих пор всё ещё существующих в некоторых регионах. Риск, которому они подвергались, заставлял закрывать глаза на богатства, которые они часто приобретали, и которые у многих были плодом беззаконий и скандальных прибылей. Имя «мытарь» позже распространилось на всех тех, кто управлял общественными деньгами, и на подчинённых этой цели агентов. Сегодня это слово имеет отрицательный оттенок, этим словом обозначают нечистых на руку финансистов и деловых агентов; говорят: «жаден, как мытарь»; «богат, как мытарь», указывая тем самым на сомнительное происхождение богатства.
Из римского господства самым тягостным для евреев было налогообложение, оно вызывало у них наибольшее раздражение; из-за налогов вспыхивали многие восстания, им придавали религиозную окраску, потому что рассматривали налоги как противоречащие закону. Была даже создана мощная партия, во главе которой стоял некто Иуда, прозванный Галонитом, который возвёл в принцип отказ от выплаты налогов. Поэтому евреи ненавидели налоги, и, как следствие, ненавидели всех тех, кто собирал эти налоги; отсюда их неприязнь к разного рода мытарям, среди которых могли находиться и весьма достойные люди, но по причине исполнения своих функций были презираемы, равно как и те, кто общался с ними, и ко всем им евреи относились с одинаковым осуждением. Евреи элиты могли бы себя скомпрометировать близкими отношениями с ними.
СБОРЩИКИ МОСТОВЫХ НАЛОГОВ считались людьми низшего ранга, их задачей являлся в основном сбор налогов за право въезда или входа в города. Их функции слегка походили на функции таможенников и проверяющих разрешения; на них также распространялось неприятие мытарей в целом. Именно поэтому в Евангелии мы часто встречаем слово мытарь с оттенком дурных людей; это определение ни в коем случае не налагало на них понятия разбойников или людей без совести; это был презрительный термин, синоним слову люди плохой компании, недостойные общения с хорошими людьми.
ФАРИСЕИ (от древнееврейского Фaраш -- разделение, раздел). Традиция занимала весьма значимую часть в еврейской теологии; она состояла из собрания соответствующих толкований, придаваемых смыслу Писаний, и эти толкования превратились в догматические статьи. Среди докторов теологии темой бесконечных дискуссий и споров чаще всего были простые вопросы слов и форм, в стиле теологических диспутов и ухищрений схоластики Средневековья; отсюда родились различные секты, претендовавшие на монопольное право на истину, и, как это почти всегда происходит, сердечно ненавидевшие друг друга.
Среди этих сект самой влиятельной была секта Фарисеев, руководителем которой бы Хиллел, еврейский доктор, уроженец Вавилона, основатель знаменитой школы, где утверждалось, что вера обязана только писаниям. Корни основания секты уходят в год 180 или 200 до рождения Иисуса Христа. Фарисеи преследовались в разные эпохи, в частности, при царствовании Гиркана, верховного понтифика и короля евреев, при царствовании Аристобула и Александра, короля Сирии; однако, этот последний вернул им почёт и их имущество, и они восстановили своё могущество, которое хранили вплоть до разрушения Иерусалима, в 70-й год христианской эры, эпохи, при которой их имя исчезло вследствие рассеивания евреев.
Фарисеи принимали активное участие в религиозных спорах. Слепые подражатели внешних практик культа и церемоний, полные страстного порыва прозелитизма, враги всего нового, они демонстрировали великую строгость принципов; но под внешним обликом скрупулёзной преданности они прятали распущенность нравов, великую гордыню, а над всем этим – чрезвычайную любовь к господству. Для них религия была скорее средством для достижения целей, а не объектом искренней веры. Набожность у них была лишь внешняя, они словно хвастались своими добродетелями; а через это практиковали огромное влияние на людей, в глазах которых они были святыми личностями; поэтому в Иерусалиме они были очень могущественны.
Они верили, или по крайней мере делали вид, что верили в Провидение, в бессмертие души, в вечность наказания и в воскресение мёртвых. (Гл. IV, nº 4.) Иисус, ценивший прежде всего простоту и качества сердца, предпочитавший в законе дух, который оживляет, букве, которая убивает, в течение всей своей миссии разоблачал их лицемерие и, как следствие, обрёл в них яростных врагов; вот почему они объединились с первосвященниками, чтобы натравить людей на него и убить.
КНИЖНИКИ – это имя давалось, в принципе, секретарям королей Иудеи и некоторым интендантам еврейских армий; позже это название также присваивалось и докторам, которые преподавали закон Моисеев и толковали его народу. У них было общее дело с Фарисеями, с которыми они делили принципы и антипатию к носителям нового; вот почему Иисус к ним относится с одинаковым осуждением.
СИНАГОГА (от древнегреческого Сунагоге -- собрание, конгрегация). В Иудее был всего лишь один храм – храм Соломона в Иерусалиме, где проходили все великие церемонии культа. Ежегодно там собирались евреи-паломники на основные празднества, такие как Пасха, Дароносица и Дарохранительница. Именно поэтому Иисус несколько раз совершал путешествия туда. В других городах не было храмов, но были синагоги – здания, где по субботам собирались евреи, чтобы творить публичные молитвы под руководством Старцев, книжников или докторов закона; там также проводились чтения священных книг, а затем объясняли и комментировали их; каждый мог принять в этом участие; вот почему Иисус, не будучи священником, проповедовал по субботам в синагогах.
Со времени разрушения Иерусалима и расселения евреев синагоги служат им храмами для отправления культов.
САДДУКЕИ – еврейская секта, сформировавшаяся к 248 году до рождения Иисуса Христа; она названа по имени своего создателя Садока. Саддукеи не верили ни в бессмертие души, ни в воскресение, ни в добрых или злых ангелов. Однако они верили в Бога, но, не ожидая ничего после смерти, они пользовались Им в качестве временной компенсации, чем, по их верованиям, и ограничивалось Его предназначение; кроме того, в их глазах основной целью жизни было удовлетворение чувств. Что же касается Писаний, они придерживались текста старинного закона, не позволяя ни традиции, ни любых других толкований; они ставили превыше внешних практик культа добрые дела и чистое и простое выполнение закона. Как вы можете видеть, это были материалисты, деисты и сенсуалисты того времени. Эта секта была малочисленной, но в ней были известные и значимые личности, поэтому она превратилась в политическую партию, которая постоянно противостояла Фарисеям.
ЭССЕНИТЫ или ЭССЕНЫ – еврейская секта, созданная к 450 году до рождения Иисуса Христа, во времена Маккавеев, члены которой, обитавшие в своего рода монастырях, формировали между собой нечто вроде религиозно-нравственной ассоциации. Они выделялись своими мягкими нравами и возвышенными добродетелями, проповедовали любовь к Богу и своему ближнему, бессмертие души, и верили в воскресение. Они практиковали безбрачие, осуждали рабство и войну, отдавали своё имущество в общее пользование и занимались сельским хозяйством. В противоположность чувственным Саддукеям, отрицавшим бессмертие, Фарисеям, слепо практиковавшим внешние культы и церемонии, у которых добродетель была лишь прикрытием, они не принимали ни одну из сторон в ссорах этих двух сект. Их жизнь походила более на жизнь первых христиан, и принципы морали, которые они проповедовали, дали повод некоторым думать, что Иисус являлся членом этой секты до начала своей миссии. Уверенно можно сказать лишь то, что он должен был знать эту секту, но ничто не доказывает, что он был её сторонником, и всё, что написано по этому поводу, в высшей степени гипотетично*.
* Смерть Иисуса, якобы написанная одним из братьев-эссенитов – это полностью апокрифическая книга, написанная с целью подтверждения этого мнения и содержащая в себе самой доказательство своего современного происхождения.
ТЕРАПЕВТЫ (от древнегреческого терапеутаи, переделанное с терапейен, служить, лечить; то есть, Божьи служители или целители); современные евреи-сектанты Христа, обитающие в основном в Александрии в Египте, тесно связанные с Эссенитами, чьи принципы они проповедовали; как эти последние, они практиковали все добродетели. Их пища была более чем умеренной; преданные безбрачию, созерцанию и жизни в отшельничестве, они формировали настоящий религиозный орден. Филон, еврейский философ-платонист Александрии, первым заговорил о Терапевтах; он отнёс их к одной из сект иудаизма. Эвсебий, святой Жером и другие Отцы церкви думали, что они были христианами. Очевидно, что, как и Эссениты, они являли собой переходный этап между иудаизмом и христианством.
IV. Сократ и Платон – Предшественники Христианской Мысли и Спиритизма.
Из того факта, что Иисус должен был знать секту Эссенитов, скорее всего, делается ошибочный вывод, что он там почерпнул своё учение, и что, живи он в другом окружении, он проповедовал бы другие принципы. Великие идеи никогда не возникают внезапно; те, у которых основой является истина, всегда имеют предшественников, частично готовящих пути; затем, когда приходит время, Бог посылает человека с миссией подытожить, скоординировать и дополнить эти разрозненные элементы и сформировать из них тело; таким образом, идея, приходящая не внезапно, находит при своём появлении Духов, абсолютно готовых принять её. Так было и с христианской идеей, которую предчувствовали за много веков до Христа и Эссенитов, и чьими предшественниками были Сократ и Платон.
Сократ, как и Христос, ничего не написал или, по крайней мере, не оставил ничего в написанном виде; как и он, Сократ принял смерть от преступников, став жертвой фанатизма за то, что подвергал критике устоявшиеся верования, и ставил добродетель выше лицемерия и следования внешним формам. Одним словом, за то, что боролся с религиозными предрассудками. Иисус был обвинён фарисеями в развращении народа своими учениями, он также обвинялся фарисеями своего времени. Во все времена находятся те, кто развращает молодёжь, провозглашая догмы соединения с Богом, бессмертия души и будущую жизнь. Точно так же, как мы знакомы с учением Иисуса лишь по писаниям его учеников, мы знаем об учении Сократа лишь по описаниям его ученика Платона. Мы считаем полезным привести здесь некоторые, наиболее выдающиеся положения, чтобы показать его совпадение с принципами христианства.
Тем, кто стал бы рассматривать эту параллель как профанацию и стал бы утверждать, что не может быть ничего общего между учением язычника и учением Христа, мы ответим, что учение Сократа не было языческим, потому что само имело целью борьбу с язычеством; что учение Христа, более полное и более очищенное, чем учение Сократа, ни в чём не теряет от такого сравнения; что величие божественной миссии Христа невозможно преуменьшить; что это уже история, которую невозможно задушить. Человек дошёл до того момента, когда свет сам выходит из-под почвы; человек уже созрел, чтобы без страха смотреть ей в лицо; и тем хуже для тех, кто не осмеливается открыть глаза. Пришло время смотреть на вещи шире и выше, а не с мелочной и узкой точки зрения интересов сект и каст.
Приведённые ниже выдержки докажут, кроме всего прочего, что если Сократ и Платон предчувствовали христианскую идею, то в их учении есть основные принципы спиритизма.
Краткое Изложение Учения Сократа и Платона.
I. Человек – это воплощённая душа. До своего воплощения она существовала в соединении с основными типами, идеями истины, блага и прекрасного; воплощаясь, она расстаётся со всем этим и, вспоминая о своём прошлом, она в большей или меньшей степени мучается желанием вернуться обратно.
Невозможно более ясно провозгласить различие и независимость принципа разумного от принципа материального; кроме того, это -- учение о предсуществовании души; о смутной интуиции, сохраняющейся в ней из другого мира, к которому она стремится по выходе из тела, о своём выходе из духовного мира для воплощения, и о своём возвращении в тот же мир после смерти; в конце концов, в этом и есть зерно учения Падших Ангелов.
II. Душа блуждает и находится в смятении, когда пользуется телом, чтобы определить какую-либо вещь; у неё кружится голова, как если бы она была пьяна, потому что привязывается к вещам, которые по своей природе подвержены изменениям; вместо того, чтобы тянуться к чистому, вечному, бессмертному, когда душа рассматривает свою собственную сущность, она остаётся привязанной к этим вещам так долго, как только может; затем же её блуждания заканчиваются, потому что она соединяется с тем, что неизменно, и это состояние души называется мудростью.
Так, человек, рассматривающий вещи cнизу, на земле, с точки зрения материальной, впадает в иллюзию; чтобы правильно оценить вещи, надо смотреть на них сверху, то есть, с точки зрения духовной. Истинный мудрец должен поэтому изолировать в каком-то роде душу от тела, чтобы видеть всё глазами духа. Этому учит Спиритизм (Гл. II, nº 5.)
III. Пока у нас будет тело, а душа будет плавать в этом искажении, мы никогда не будем обладать предметом наших желаний: истиной. И действительно, тело ставит нам тысячи препонов необходимостью ухаживать за ним; к тому же, тело наполняет нас желаниями, аппетитом, страхами, тысячами химер и глупостей до такой степени, что становится невозможным быть мудрым хоть одно мгновение. Но если невозможно иметь чистого знания ни о чём, пока душа соединена с телом, остаётся одно из двух – либо мы никогда не узнаем истины, либо мы узнаем её лишь после смерти. Тогда, свободные от безумств тела, мы и поговорим, и можно на это надеяться, с людьми такими же свободными, и узнаем сами о сути вещей. Вот почему истинные философы осуществляют свою смерть, и смерть ни в коей мере не кажется им страшной. (Рай и Ад, 1я часть, гл. II; 2я часть, гл. I.)
Это принцип способностей души, затемнённых посредством телесных органов, и восстановления этих способностей после смерти. Но здесь речь идёт лишь об элитных, уже очищенных душах; с нечистыми душами такого не происходит.
IV. Душа же нечистая в этом состоянии отягощена и устремляется снова к видимому миру от страха перед невидимым и нематериальным; и тогда, говорят, она блуждает среди памятников и могил, возле которых иногда видели мрачные привидения, как и должно быть образам душ, покинувших тела, но не полностью очистившихся, сохраняющих что-то от материальной формы, и поэтому человеческий глаз может видеть их. Это души не добрых, а дурных, которые вынуждены блуждать в тех местах, где они несли тяготы первой своей жизни и где продолжают блуждать, пока аппетиты, присущие материальной форме, которую они себе взяли, не приведут их в какое-либо тело; и тогда они, без сомнения, вновь обретут те же нравы, которые в течение первой жизни были предметом их предпочтений.
Здесь не только весьма ясно разъяснён принцип перевоплощения, но и описано состояние душ, которые находятся всё ещё под влиянием материи, описано так, как это показывает спиритизм в своих воспоминаниях. Более того, здесь говорится, что перевоплощение в материальном теле является следствием несовершенства души, тогда как чистые души освобождены от этого. Спиритизм говорит то же самое; он лишь добавляет, что душа, принявшая правильные решения во время блуждания и обретшая знания, при новом рождении привносит меньше недостатков, больше добродетелей и больше интуитивных идей, которых у неё не было во время своего предыдущего воплощения; и таким образом каждое существование является для неё интеллектуальным и нравственным прогрессом (Рай и Ад, 2я часть; Примеры.).
V. После нашей смерти гений (даймон, демон), назначенный нам на протяжении всей жизни, ведёт нас в то место, где соединяются все те, кто должен быть приведен в Адес на суд. Души после пребывания в Адесе необходимого для них времени отводятся вновь к жизни на многочисленные и долгие периоды.
Это учение Ангелов-хранителей или Духов-защитников, и последовательных перевоплощений после более или менее долгих интервалов блуждания.
VI. Демоны заполняют интервал, который отделяет небо и землю; они являются той связью, которая соединяет Великое Целое с самим собой. Так как божественность никогда не входит в прямой контакт с человеком, то боги при помощи демонов общаются с ним, будь то в бодрствующем состоянии или во сне.
Слово даймон, которое превратилось в демон, в древности не имело негативного смысла, как это происходит сейчас; оно обозначало не исключительно злонамеренных существ, а всех Духов в целом, среди которых различались Духи высшие, называемые богами, и Духи менее возвышенные, или так называемые демоны, которые напрямую общались с людьми. Спиритизм также говорит, что пространство заселено Духами; что Бог общается с людьми лишь посредством чистых Духов, чьей задачей является передача им Его воли; что Духи общаются с ними во время бодрствования или во время сна. Замените слов демон словом Дух, и вы получите спиритическое учение; замените словом ангел, и вы получите христианское учение.
VII. Постоянная озабоченность философа (как её понимали Сократ и Платон) – о душе, и менее всего для теперешней жизни, которая является лишь мигом в сравнении с вечностью. Если душа бессмертна, не было бы мудро жить, имея в виду вечность?
Христианство и спиритизм учат одному и тому же.
VIII. Если душа нематериальна, она должна уйти после этой жизни в мир такой же невидимый и нематериальный, как и тело, разлагаясь, возвращается к материи. Только надо отличать чистую душу, действительно нематериальную, которая питается, как и Бог, наукой и мыслями, от души более или менее запачканной материальными нечистотами, которые мешают ей возноситься к божественному и задерживают её в местах её земного пребывания.
Сократ и Платон, как мы видим, прекрасно понимали различные степени дематериализации души; они настаивают на различии ситуации, которая исходит для них из их большей или меньшей чистоты. То, что они говорили интуитивно, спиритизм доказывает многочисленными примерами, которые он предоставляет нашим глазам. (Рай и Ад, 2я часть.).
IX. Если бы смерть была разложением всего человека, то это было бы великим достижением для дурных людей, которые после своей смерти были бы освобождены в один миг от своего тела, души и пороков. Тот, кто украсил свою душу не посторонней драгоценностью, а тем, что ей свойственно, тот может спокойно ожидать часа своего ухода в иной мир.
Другими словами, что материализм провозглашает небытие после смерти, что было бы полным уничтожением любой ответственности в последующей морали, и как следствие, вдохновением для зла; что дурное существо только выигрывает при небытии; и только человек, освободившийся от своих пороков и обогатившийся добродетелями, может спокойно ждать пробуждения в другой жизни. Спиритизм показывает нам на примерах, которые он ежедневно ставит перед нашими глазами, как нелёгок переход для дурного человека от одной жизни к другой и вход в будущую жизнь (Рай и Ад, 2я часть, гл. I.).
X. Тело хранит ясно отмеченные следы ухода за собой и следы несчастных случаев, которое оно претерпело; то же самое происходит и с душой; когда она свободна от тела, она несёт в себе очевидные следы своего характера, привязанностей и отпечатки, которые каждый из актов его жизни в ней оставил. Таким образом, самое великое несчастье, которое может случиться с человеком – это уйти в иной мир с душой, отягощённой преступлениями. Видишь, Каликлес, ни ты, ни Полус, ни Горгиас не могли бы доказать, что надо вести другую жизнь, которая нам будет полезна, когда мы будем там, внизу. Из стольких различных мнений лишь одно остаётся непоколебимым – что лучше испытывать на себе несправедливость, чем вершить её, и что прежде всего надо прилагать усилия, не казаться добрым человеком, а быть им. (Беседы Сократа со своими учениками в тюрьме).
Здесь мы вновь находим этот основной пункт, подтверждённый сегодня опытным путём, что неочищенная душа сохраняет идеи, тенденции, характер и страсти, которые были у неё на земле. А максима: Лучше испытывать на себе несправедливость, чем вершить её, не правда ли, она целиком христианская? Это та же самая мысль, которую Иисус выражает в следующем иносказании: «Если кто-то ударил тебя по одной щеке, подставь ему и другую». (Гл. XII, №№ 7, 8.).
XI. Из двух одно: либо смерть – это полное разрушение, либо она -- лишь переход души в иное место. Если всё должно продолжаться, то смерть здесь будет как бы одной из тех редких ночей, которые мы проводим без сновидений и какого-либо осознания себя самих. Но если смерть – не что иное, как перемена пребывания, переход к тому месту, где умершие должны соединиться, то какое счастье будет встретить там тех, кого ты когда-то знавал! Моим самым большим удовольствием был бы осмотр вблизи обитателей этого место пребывания, и различать среди них, как здесь, тех, кто мудр, от тех, кто считает себя таковым, но таковым не является. Но настало время нам проститься, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить. (Сократ – своим судьям).
По Сократу, люди, жившие на земле, встречаются вновь после смерти и узнают друг друга. Спиритизм показывает их нам, продолжая взаимоотношения, которые у них были на земле, таким образом, что смерть не является прерыванием или прекращением жизни, а преобразованием её, без перерыва.
Сократ и Платон восприняли бы учение, которое Христос дал пятьсот лет спустя после них, и о том, что сейчас дают Духи, они бы говорили тем же языком. И в этом нет ничего, что должно удивлять, если считать, что великие истины вечны, и что возвышенные Духи должны были их знать до прихода на землю, куда они их принесли; Что Сократ, Платон и великие философы их времени позже могли быть из числа тех, которые помогали Христу в его божественной миссии, и что они были избраны именно потому, что они были наиболее готовы к пониманию его возвышенных учений; что они, наконец, могут сегодня быть частью плеяды Духов, задачей которых является обучение людей тем же истинам.
XII. Никогда не надо отвечать несправедливостью на несправедливость, либо причинять зло кому-либо, какую бы ошибку тот ни допустил. Однако, немногие принимают этот принцип, и людям, разделённым между собой, остаётся лишь презирать друг друга.
Не правда ли, здесь уже мы видим принцип милосердия, который учит нас не отвечать злом на зло и прощать врагам нашим?
XIII. По плодам познаётся дерево. Надо квалифицировать каждое действие по тому, что это действие производит: называть его дурным, если оно исходит от зла, и добрым, если рождается от добра.
Эта максима: «По плодам познаётся дерево» текстуально повторяется множество раз в Евангелии.
XIV. Богатство – это великая опасность. Любой человек, любящий богатство, не любит ни себя, ни то, что принадлежит ему, он любит лишь ту вещь, которая ему более чуждая, чем всё то, что ему принадлежит (Гл. XVI).
XV. Самые прекрасные молитвы и жертвы нравятся Божеству менее, чем добродетельная душа, которая старается походить на Него. Если бы боги более заботились о наших приношениях, чем о нашей душе, это было бы весьма опасно; подобным способом самые виновные могли бы находить в них выгоду. Но нет, поистине справедливые и мудрые – те, кто своими словами и делами выполняют то, что они должны богам и людям (Гл. X, №№ 7, 8.)
XVI. Я называю порочным человеком этого обыкновенного любовника, который любит тело более, чем душу. Любовь находится повсюду в природе и приглашает нас использовать наш разум; её находят даже в движении звёзд. Именно любовь украшает природу своими богатыми коврами; она защищает и устраивает свою обитель там, где находит цветы и ароматы. И любовь же придаёт покоя людям, спокойствия морю, молчания ветрам и успокоения боли.
Любовь, которая должна объединить людей братскими узами, является последствием теории Платона о всеобщей любви, как законе природы. Сократ сказал, что «любовь – это ни бог, ни смертный, это великий демон», то есть, великий Дух, руководящий всеобщей любовью, и эти слова были вменены как преступление.
XVII. Добродетель не может преподаваться; она приходит как дар Божий тем, кто обладает ею.
Это уже похоже на христианское учение о милости; Но если добродетель – это дар Божий, то это уже милость, и мы можем спросить, почему она не даётся всем; с другой стороны, если это дар, то он не является заслугой того, кто обладает ею. Спиритизм в этом вопросе более ясен; он говорит, что тот, кто обладает добродетелью, достиг её своими усилиями в последовательных своих существованиях, понемногу очищаясь от своих несовершенств. Милость – это сила, которой Бог наделяет любого человека доброй воли, чтобы тот очистился от зла и творил добро.
XVIII. В каждом из нас существует естественная предрасположенность – замечать более чужие недостатки, чем свои.
Евангелие говорит: «Вы видите соломинку в глазу своего соседа, и не видите бревна в собственном» (Гл. X, №№s 9, 10.).
XIX. Если врачам не удаётся излечивать большинство болезней, то лишь потому, что они лечат тело отдельно от души, и если весь организм в плохом состоянии, то невозможно, чтобы какая-то часть его чувствовала себя хорошо.
Спиритизм даёт ключ к взаимоотношениям между душой и телом, и доказывает, что существует их постоянная реакция друг на друга. Таким образом, он открывает новый путь в науке; показывая её истинную причину некоторых следствий, он даёт средства борьбы с ними. Когда наука поймёт действие духовного элемента на экономику, она будет реже терпеть крах.
XX. Все люди, начиная с детства, творят больше зла, чем добра.
Эти слова Сократа касаются серьёзного вопроса о преобладании зла на земле, вопроса, который невозможно разрешить без знания множественности миров и предназначения земли, где обитает лишь очень небольшая часть человечества. Только спиритизм даёт на это ответ, развитие которому даётся в книге в главах II, III и V.
XXI. Есть мудрость в том, чтобы не верить, что ты умеешь то, чего не знаешь.
Это адресуется людям, которые критикуют то, о чём они часто и понятия не имеют. Платон дополняет эту мысль Сократа словами: «Постараемся сначала сделать их, если это возможно, более честными в словах; если не получается, то не будем о них беспокоиться, а поищем истину. Будем стараться обучаться, а не ругаться». Именно так должны действовать спириты по отношению к своим критикам доброй или дурной веры. Если бы Платон жил сегодня, он нашёл бы вещи примерно такими же, как в своё время, и мог бы говорить своим же языком; Сократ также нашёл бы людей, которые бы смеялись над его верой в Духов и считали бы его сумасшедшим, а равно и его ученика Платона.
Именно за проповеди этих принципов Сократа сначала выставили на посмешище, затем безжалостно обвинили и заставили выпить цикуту; воистину, новые великие истины, поднимая против себя интересы и предрассудки, которые они не приемлют, не могут быть установлены и восприняты без борьбы и жертв.
